14 06 1941

Витмане Айна Мудите родилась в 1935 году.

 страница 436

Я родилась в Тукумском районе, в поселке Цере. Отец был главным лесничим в Гравском лесничестве. Была у меня сестра, на полтора года старше. Мама не работала. Хозяйство было небольшое - всего два гектара. Мы были в списках, потому что отец был айзсаргом.

Жалею и себя, и всех, кто побывал в этом аду. Те, кто это выдумал, давно под землей.

14 июня - отец ушел на работу в ночь. Мама собиралась нести ему завтрак. Подъехал грузовик - солдаты и два активиста из волости. Маме велели позвонить папе на работу, чтобы шел домой. Когда отец вошел во двор, навстречу ему вышел солдат. Отец сделался желтым. Его обыскали, и солдат забрал серебряный портсигар. Стали собирать вещи, даже ненужные. Уехала в теннисных тапочках, зато захватили шкуру кабана. Крупные вещи отдали отцу.

Нары, крохотное оконце. Машинисты на стрелках дергали состав, люди падали, ушибались.

Первый раз увидела отца, когда проехали Москву. Детей выпустили. У маленького мальчика была дизентерия, такая вонь стояла!

Вышли из вагона играть, в соседнем вагоне в окне увидела отца. Помахала ему рукой. Маме было 32 года. Умерла мама когда было ей 92 года.

Высадили нас в Красноярске под открытым небом. Надо было расписаться, что высланы мы навечно. Пошел дождь, тюки были свалены в кучу. Нас с сестрой отвели в барак, где стояли голые кровати. Пришла мама за тюками - детей нет! Привели нас обратно.

Приехали на телегах и нас, пять семей, отвезли за 25 километров в колхоз «Гудок». Жили там сибиряки - в домах, жили не бедно. По вечерам устраивали гулянки. Мужчин не было. Русские там

были неплохие, а вот дети злые без всякой причины. Ходили в детский сад, так был там один мальчишка, который каждое утро нас колотил. Так наши души и испортил. Начальству разве будешь перечить.

Сначала в школу не пустили. Пошла в восемь лет. Местные ребята весной показали съедобные травы. Природа была красивая, цвели пионы.

Мама работала в колхозе, на полевых работах. Бригадир утром скачет на лошади, выкрикивает, кому куда идти. Мама работала тяжело, с полной отдачей, случалось, и плакала - не было больше сил. Вещи продали, думали, что мы здесь ненадолго. Кто-то сказал, что можно есть картофельную ботву, отравились. Ели суп из лебеды. Вокруг горы.

В 1946 году я заболела, мама выпросила лошадь, отвезла меня в больницу. Увидела себя в зеркале и подумала - это что за старушка! Пришла домой, а потом снова оказалась в больнице. Тогда мама написала, чтобы продали кое-какие вещи и выслали деньги.

И вот детей стали отпускать - поехали в Красноярск, жили неделю, человек 110. Как плакали, когда с мамами прощались!

В школу ходили вшивые. У нас были длинные волосы. С ребятами жили дружно. Учились хорошо. Сестра 1-й и 2-й классы за один год окончила. В школе одна учительница и одно помещение для всех классов.

В Ригу приехали в сентябре, лил дождь. В Москве закончились продукты, принесли белый кирпичик и американский жир - это был праздник.

Были мы босиком. Помню разрушенный мост. Проверили наше здоровье, объявили карантин.

Забрали нас папины сестры -меня одна, сестру другая. Я пошла в 4-й класс. Диктант написала ужасно,

страница 437

где ставить знаки долготы, не знала. Окончила с похвальной грамотой. Жила у маминого брата, там была другая школа.

В 1946 году, на Рождество, приехала мама. Каждые три месяца ей надо было отмечаться. Прожила три года. И стали ее вызывать на допросы в Талсы. В 1949 году, 6 декабря, с вещами она должна была явиться в милицию. Собрали нас, девять семей, и ночью отвезли в Рижскую пересыльную тюрьму. Там на голых нарах прожили мы два месяца.

В вагоне до нас перевозили лошадей, и на записанных лошадьми трапах были сколочены нары. Когда стали топить, вонь стояла невыносимая. Было холодно. Подучили трехлетнего Ирмина сходить к солдатам, попросить угля. Посмеялись они и дали полведерка.

Везли до Ачинска, там в пересылке жили две недели, а до этого жили в Красноярской тюрьме.

И вот они, сани, которые тянет трактор. Начался наш 180-200-километровый путь. Был глубокий снег, даже трактор застревал. По дороге остановились в большом селе - спали по-братски, в рядок с нами и сопровождающие. Была еврейская семья, бабушка у них замерзла. Мама тоже мерзла. Время от времени бежала за санями. Привезли нас в районный центр - Бирилюссы на берегу Чулыма. Место это было плохое. Река весной разливалась, можно было на лодках плавать. Потом отвезли еще дальше - к чухне. Будки под соломенными крышами, начальник пьяница. Были там и латыши еще с 1941 года, которые об освобождении ничего не слышали. Среди них была и супруга министра образования госпожа Аушкапа.

Это была настоящая долина горя. Жили у латышей, которые совсем обрусели, там нас обчистили. Туалета нет - ходили за хлев. С фермы приходили свиньи - как санитары, стоит хряк поблизости, пока я сижу на корточках. Поселок были чистый. Так повторялось каждое утро.

Мама пошла в комендатуру - у меня двое детей, здесь нету школы. Выдержали нас здесь еще два месяца, потом разрешили перебраться в деревню МТС. Мама работала. В Бирилюссы - в районный центр - уехала сестра, пошла в 8-й класс, я ходила там в 7-й класс.

В 20 лет я уже нажила себе гастрит. Мы и духовно, и физически изуродованы. Мама работала в школе уборщицей. Ей платили зарплату. За школу тогда надо было платить - мама нас выучила. За год заплатила за школу 75 рублей. Когда мне исполнилось

16 лет, сняли у меня отпечатки пальцев. В 1952 году подписались, что высланы мы навечно.

Мама подъедала все оставляемые детьми корочки. В четыре часа утра в 1950 году становились в очередь за 500 граммами хлеба. Один год учились мы обе.

Летом 1958 года сестра пошла купаться и утонула. Было ей 18 лет. Я была дома, зашла мама с соседками. Это были страшные дни.

Народ в селе был интернациональный - русские кулаки, высланные в 30-е годы (рассказывает, как им жилось здесь в первые годы). Полы скоблят песком. Были и поволжские немцы - очень неприветливые. Встречались изредка в клубе. На похороны сестры пришли пожилые немки, пели. Проявили сочувствие. Мама была в ужасном состоянии.

Я окончила среднюю школу, разрешили уехать в Красноярск, в сельскохозяйственный институт. Но не прошла по конкурсу. Вернулась домой и стала работать секретаршей-машинисткой, на полставки и в библиотеке. Становились потихоньку на ноги. Не верила, что попаду домой. Были там отсидевшие в лагерях люди, татары. Поволжские немцы, грузин, поляк.

Латышские парни работали трактористами. В Цере я учила английский язык, а там - немецкий.

Мы писали, но ответа не было. Еще писали. Связь была плохая. Мне сказали, что могу ехать за документами. У меня словно крылья выросли. Прибежала домой с криком - едем домой! Счастливое мгновение!

Была я боязливой, надо было идти за шесть километров продавать табак. Жили мы у украинца, он выращивал табак, дал и нам клочок. Иду я, волков боюсь. Людей боюсь, девчонки остановили, потом ребята. Непрерывно твердила «Отче наш». Зимой холод, летом комары, москиты. Белой глиной белили раза два-три в год.

Мама об отце писала, спрашивала - никакого ответа. Когда началась реабилитация, прислали газету с фотографиями отца и его брата в форме айзсарга и статью, что умер 11 апреля 1942 года в Вятлаге.

Была там семья Канбергов из Талсы. Их отца актировали. Добрался он до Красноярска, потом и до нас. Рассказывал страшные вещи. За кражу нескольких картофелин с колхозного поля получил свой срок. Жареные пшеничные зерна были лакомством.

Мою жизнь исковеркали. Получилась я ни рыба ни мясо. В 1957 году приехала в Латвию.

Vitmane Mudīte Aina Eduarda m.,
dz. 1935,
lieta Nr. 13762,
izs. adr. Talsu apr., Cēres pag., Upaiņi ,
nometin. vieta Krasnojarskas nov., Sovetskas raj.,
atbrīvoš. dat. 1956.11.16

Vitmanis Eduards Alfrēds Jānis Indriķis Jāņa d., dz. 1899, lieta Nr. 13762, izs. adr. Talsu apr., Cēres pag., Upaiņi

Витманис Эдуард Алфред Янис Индрикис Янович умер в Вятлаге 11 4 1942 страница 596 Aizvestie

 Для поиска дела по дате рождения или букв имени и фамилии используем запрос

на сайте http://www.lvarhivs.gov.lv/dep1941/meklesana41.php

Дети Сибири ( том 1 , страница 436  ):

мы должны были об этом рассказать... : 
воспоминания детей, вывезенных из Латвии в Сибирь в 1941 году :
724 детей Сибири Дзинтра Гека и Айварс Лубаниетис интервьюировали в период с 2000 по 2007 год /
[обобщила Дзинтра Гека ; интервью: Дзинтра Гека, Айварс Лубаниетис ; 
интервью расшифровали и правили: Юта Брауна, Леа Лиепиня, Айя Озолиня ... [и др.] ;
перевод на русский язык, редактор Жанна Эзите ;
предисловие дала президент Латвии Вайра Вике-Фрейберга, Дзинтра Гека ;
художник Индулис Мартинсонс ;
обложка Линда Лусе]. Т. 1. А-Л.
Точный год издания не указан (примерно в 2014 году)
Место издания не известно и тираж не опубликован.
- Oriģ. nos.: Sibīrijas bērni.

ISBN	9789934821929 (1)
	9789934821936 (2)
Oriģinālnosaukums	Sibīrijas bērni. Krievu val.
Nosaukums	Дети Сибири : мы должны были об этом рассказать-- / воспоминания детей, вывезенных из Латвии в Сибирь в 1941 году обобщила Дзинтра Гека ; интервьюировали Дзинтра Гека и Айварс Лубаниетис ; [перевод на русский язык, редактирование: Жанна Эзите].
Izdošanas ziņas	[Rīga] : Fonds "Sibīrijas bērni", [2014].
Apjoms	2 sēj. : il., portr. ; 30 cm.
Saturs	Saturs: т. 1. А-Л -- т. 2. М-Я.

9789934821912 (2)
Oriģinālnosaukums	Sibīrijas bērni. Angļu val.
Nosaukums	The children of Siberia : we had to tell this-- / memories of the children deported from Latvia to Siberia in 1941, compiled by Dzintra Geka ; [translators, Kārlis Streips ... [et al.]].
Izdošanas ziņas	Riga : "Fonds Sibīrijas bērni", 2011-c2012.
Apjoms	2 sēj. : il., portr., kartes ; 31 cm.
Piezīme	Kartes vāka 2. un 3. lpp.
	"L-Ž"--Uz grām. muguriņas (2. sēj.).
Saturs	Saturs: pt. 1. A-K : [718 children of Siberia were interviewed by Dzintra Geka and Aivars Lubanietis in 2000-2007] -- pt. 2. L-Z : [724 children of Siberia were interviewed by Dzintra Geka and Aivars Lubanietis in 2000-2012].