14 06 1941

Озолиня Гундега ( Эйсака ) родилась 30 мая 1934 года в Плинтес в посёлке Лаубери Огрского района.

 страница 164

Я родилась 30 мая 1934 года в «Плинтес», в поселке Лаубери Огрского района. У меня две сестры - Инара (родилась 24 мая 1936 года) и младшая Байба (родилась 1 апреля 1939 года). Отец Карлис Озолиньш имел хозяйство. Мама была учительница - преподавала в школах Вайнёде и Лаубере, помогала отцу выплачивать его сестрам приданое. У нас было 27 гектаров земли.

Мы не были крупными хозяевами, но все равно 14 июня 1941 года нас вывезли в Россию. Отца с нами в ссылке не было. По рассказам мамы, много с собой взять нам не разрешили. Да и что человек от волнения может сообразить, что надо брать? Привезли в Сунтажи, посадили в вагон, где были построены нары. Там уже было много семей с детьми.

Нас отправили в Енисейский район Красноярской области. Были там и другие семьи из Лаубере. Не помню, жили ли мы вместе. Мама делала все, чтобы нас вытянуть. Не знаю, что у нее было, но за пальто обещали корову. Мама знала, сколько труда требует корова, поэтому отказалась, но русские женщины пытались ей втолковать, что корову надо только доить, выпустить, она сама себе корм найдет. Мама не согласилась, и за пальто выменяла ведро

картошки.

Мама была рукодельница: вышивала скатерти, салфетки, вязала. Всем этим она занималась по вечерам около печки - это был единственный источник света. Надо было зарабатывать, чтобы есть. Сторожила мама и колхозную сушилку. Случалась, захватит горсточку зерна, принесет домой. Весной посадили картошку. Земля там хорошая, картошка вырастала даже из очисток. Были у нас куры, иногда неслись.

Ходили за ягодами, за грибами. Из крапивы пекли лепешки, просто на плите.

Когда мне исполнилось семь лет, пошла в школу. Помню, мама разрезала свой платок, чтобы каждой из нас было, чем укрыться. Что было в школе, не помню. Знаю только, что чернила делали из сажи, писали вставочкой. Тетрадок не было, писали в книжках или на газетах - между строк. Жизнь проходила в русской среде. Но дома мы должны были говорить только по-латышски, мама на этом настояла. Помню, у маминой подруги умерла младшая дочка. Остались еще две девочки, но все равно отчаяние было невероятное.

В 1945 году мама узнала, что высланных детей повезут домой. Она боялась, как бы мы в дороге не потерялись, но все же отпустила. Уехали мы трое и две девочки тети. В вагоне нас кормили и поили. В Риге отмыли в бане, выдали чистую красивую одежду. Как мы радовались! Потом сказали, что за нами приедут родственники.

Всех троих забрала мамина сестра с мужем. Она была очень похожа на маму - они были двойняшки, и в ее доме нам было так хорошо, как нигде. У нее у самой было два сына и дочка. Пошла в 5-й класс, в латышскую школу. Трудно давалась грамматика.

По остальным предметам успевала.

Сразу же почувствовала - в Латвии лучше, красивее, чем в Сибири, сердцу милее. Летом пасла скот - коровы и овцы красивые, сытые. Жила в интернате. С собой у меня была корзинка с едой на всю неделю.

В школе кормили обедом и ужином. В субботу возвращалась домой. Потом обеих сестренок забрала в Пуре папина сестра. Я осталась в «Луранти».

страница 165

Приехала мама, без разрешения. Но ей очень хотелось в «Плинтес». Там жили совсем чужие люди, дом был неухожен, старой хозяйке никто не обрадовался. Возможно, кому-то не понравилось, что мама вернулась, и ее стали разыскивать, так что она вынуждена была уехать в Цесис, к нам приезжала только в гости.

Но однажды она не приехала - ее взяли и отправили обратно в Красноярскую область, в поселок Усть-Кемь.

Я жила у бабушки, ухаживала за скотом, доила семь коров. После школы поступила в Дзербенский сельскохозяйственный техникум, больше никуда меня не брали. Не помню, почему не окончила.

В 18 лет вышла замуж, в 1953 году родился сын Янис. Мы уже жили в Друсты, муж мой был трактористом. С мамой переписывалась, она на имя бабушки присылала мне деньги. Это было большим подспорьем, так как колхозникам платили ничтожно мало. Мама звала нас в Россию. Муж заключил договор, и мы поехали. Там родилась Сармите. Мама работала на лесопилке, где делали шпалы. Я с детьми сидела дома.

Позже мама пригласила к себе и младшую сестру. Она приехала одна. Потом маму освободили. Она вернулась в Латвию, а мы остались, так как договор у мужа был на три года.

Мама жила в одной комнатке в «Плинтес». Когда мы приехали, стало тесно. Мне предложили место доярки в Лаубере и предоставили комнату с кухней. Сестра осталась с мамой. Инара училась в электромеханическом техникуме, Байба овладела профессией бухгалтера и работала в колхозе в Лаубере.

Отца помню только в одном эпизоде - у него болела спина и он грел ее возле печки. О его судьбе ничего не знаю. Когда вернулись из России, мама его неустанно искала, писала во все инстанции. Но Карлис Озолиньш был не один, и очень часто приходили недостоверные сведения. Мама очень любила отца, это чувствовалось по всем ее разговорам.

Инара, которая со своими двумя сыновьями жила в Риге, тоже искала отца. Мелькнула даже надежда, что отец жив и здоров и вернется... Но мама узнала, что отец умер в Соликамске в 1942 году. Когда мама была жива, иногда вспоминали Сибирь. А сейчас мне кажется: почему я так мало ее расспрашивала? У каждого в то время была своя семья, работа, мне тоже не хотелось ворошить прошлое, вновь все переживать, хотя сама я многого не помню. Помню, что мама очень не хотела нас отпускать, боялась, что мы не выдержим дальнего пути, боялась, потому что знала, что выслали нас на всю жизнь. И все-таки решила, что детей надо отправить домой.

Мама прожила долгую жизнь - 85 лет. И жизнь ее была нелегкой - ссылка, тюрьмы...

Она была добрая, умная, любознательная, переписывалась со многими, всегда отвечала на письма. Она даже написала для моего сына Яниса книжку и подарила ему рукопись. В ней вся мамина жизнь, годы, проведенные в России, рассказ о нас, ее дочерях, о Янисе, как он приехал в Россию, о его жизни в Кримулде... Кода сыну исполнилось 50 лет, он тайком от нас передал рукопись в издательство, и книга вышла под названием «Дороги воспоминаний ».

Похоронили маму на Кримулдском кладбище. На ее памятнике мы поместили и имя отца, который сгинул на чужбине.

У меня пять внуков, правнуков, живу хорошо, дети обо мне заботятся. Из разговоров знаю, что нам в ссылке было не так трудно, как другим, так как мы жили в Красноярске. Я знаю, что пришлось вынести тем, кто был сослан на Север. Очень надеюсь, что такое больше никогда не повторится. Огромная часть народа уничтожена - деды, отцы, матери, дети...

Ozoliņa Gundega Kārļa m.,
dz. 1934,
lieta Nr. 17717,
izs. adr. Rīgas apr., Lauberes pag., Plintis ,
nometin. vieta Krasnojarskas nov., Dzeržinskas raj.,
atbrīvoš. dat. 1957.08.06

Ozoliņš Kārlis Kārļa d.,
dz. 1901,
lieta Nr. 17717,
izs. adr. Rīgas apr., Lauberes pag., Plintis

Озолиньш Карлис Карлович расстрелян в Усольлаге 12 5 42 страница 575 Aizvestie 

 Для поиска дела по дате рождения или букв имени и фамилии используем запрос

на сайте http://www.lvarhivs.gov.lv/dep1941/meklesana41.php

Дети Сибири ( том 2 , страница 164  ):

мы должны были об этом рассказать... : 
воспоминания детей, вывезенных из Латвии в Сибирь в 1941 году :
724 детей Сибири Дзинтра Гека и Айварс Лубаниетис интервьюировали в период с 2000 по 2007 год /
[обобщила Дзинтра Гека ; интервью: Дзинтра Гека, Айварс Лубаниетис ; 
интервью расшифровали и правили: Юта Брауна, Леа Лиепиня, Айя Озолиня ... [и др.] ;
перевод на русский язык, редактор Жанна Эзите ;
предисловие дала президент Латвии Вайра Вике-Фрейберга, Дзинтра Гека ;
художник Индулис Мартинсонс ;
обложка Линда Лусе]. Т. 1. А-Л.
Точный год издания не указан (примерно в 2015 году)
Место издания не известно и тираж не опубликован.
- Oriģ. nos.: Sibīrijas bērni.

http://istorija.lv/images/pdf/o2.pdf