14 06 1941

Муша Вия ( Проненкова ) родилась в 1936 году.

страница 109

Я Вия Проненкова, урожденная Муша. Родилась я в Талсинском уезде, на хуторе «Ролавас» Валгалской волости. Хутор был большой, с 1934 года принадлежал моему отцу. Отец, Фрицис Муша, был очень энергичный человек. Маму звали Анна Милда Катрина. В семье я была единственным ребенком.

Отец учился во Владивостоке, в военном училище. Вначале он был с красными, потом присоединился к Колчаку. Впоследствии сражался за свободу вместе с Калпаксом.

14 июня 1941 года приехала машина с русскими солдатами. Один из них оказался очень отзывчивым, сказал, чтобы брали с собой как можно больше вещей, помогал все укладывать в мешки.

Привезли нас на станцию Стенде. Мужчин и женщин разделили. Пару раз всех досмотрели. Охраняли нас 16-летние латышские ребята. Чтобы нас могли сосчитать, пришлось стоять на коленях. Потом запихнули в вагоны, оказались мы возле дыры в полу. Нас было трое - мама, бабушка и я. Вагон был переполнен. Рожали на свет детей.

Когда на станции Великие Луки открылись двери, вошел отец, попрощался, забрал вещи. И мы остались ни с чем...

В Красноярске под ветром и дождем погнали нас в большой барак. Потом посадили на пароход и отвезли в Галанино. Там нас ждали повозки из колхозов. Три семьи загрузились, и повезли нас из Казачинска в деревню Мингали. Мы, госпожа Канберга с приемной дочерью Гунтой и третья семья, фамилию не помню. В деревне было всего 16 домов. Встретили нас как больших артистов и поселили в недостроенном доме. Там была и финская семья Пуки. Анна была моей

первой учительницей. Жили там и сосланные в 30-е годы кубанские казаки, позже привезли две семьи поволжских немцев.

Нас не обзывали. Днем русские принесли нам продукты. Детей никто не обижал.

В 1942 году открылась школа, учила нас ссыльная Анна Пуки. Там все были безграмотные, школы там никогда не было. Там я окончила четыре класса.

Жили в маленьком доме у хозяйки. У нее было три сына. Все воевали. В доме была одна комната, посередине печь. Мы благодарны за то, что первую зиму смогли там выжить.

Мама начала работать на ферме. Было там шесть дойных коров. Когда мама сказала, что у нее было 30 коров, все были страшно удивлены. Коровы были мохнатые, потому что стояли под открытым небом. Мама стала наводить порядок и пользовалась авторитетом. Председатель Куликов, беззубый старик, на колхозном собрании произносил: «Говори, Нюра!». Так там звали маму. И размахивал кулаками, потому что мама говорила: надо сделать это, это и это.

Канберга учила нас петь. Мама устроила новогодний праздник, все собрались. На бумаге было написано: «1945-й год». Все старались что-то узнать.

Рижские родственники прислали нам латышские книжки. Одна из них «Приключения мышки Пик-стите». У тети Маши, где мы жили, собирались латышские дети, мама читала и переводила на русский. Потом приходили все, и старики тоже, рассаживались на полу, много собиралось народу. Каждый день спрашивали, когда мама снова будет читать. Такое было зимой.

страница 110

Окончила четыре класса, и мама сказала, что надо собираться домой. Она пыталась достать фальшивые документы. Нас провожала вся деревня, везли на лошадях, надавали продуктов, плакали. Мама раздала свои вещи, которые не могла взять с собой.

Приехали в порт Галанино на Енисее. Поселились у латышей, там же собрались и остальные дети. Помню Мару и Петериса Бриедисов, Гунту и Эдвинса. Вместе нас было девять, остальных не помню.

Везли нас на пароходе «Мария Ульянова», оказались в самом низу, народу было очень много. Обзавелись вшами. В Красноярске встретили Валдиса Кляву. Измучились. Мама боялась, что будут требовать документы. Достался нам переполненный товарный вагон.

Эдвинсу было 13 лет, на вокзале он пытался что-нибудь украсть, потом мчался в вагон. Это было ужасно, но иначе нам бы не выжить. Однажды проехали уже кусок, а Эдвинса все нет. Мама в волнении бегала по вагону. На следующей остановке он появился. Измучившись, добрались наконец до Москвы. Там нас избавили от вшей, и дальше ехали мы в нормальном вагоне.

В Риге мама распределила детей по родственникам. Приехали в Ригу 13 октября 1947 года. Добирались домой полтора месяца. Мы были нелегалы.

Жила в Риге у родни, ходила в 46-ю основную школу на улице Кандавас, второй раз пошла в 4-й класс, так как по-латышски писать не умела. Мама жила у сестры в Пастенде и на другой год 1 сентября ее забрали и второй раз выслали в Березовку. Там она пробыла до 1957 года.

Отец был в списке Шнейдерса - умер в феврале 1942 года. Диагноз - менингит. Он никогда не болел...

Маму гнали по этапу, она была в угольных шахтах в Кемерово, потом на кирпичной фабрике в Березовке, босиком носила кирпичи, испортила здоровье. Она все умела.

В колхозе старик написал заявление, и мама получила медаль за героизм во время войны.

Вернусь в то время, когда мне было 11 лет, вначале друзья из Сибири писали мне письма. Там в 1946 году умерла бабушка, было ей 73 года.

Сибирь и сейчас вспоминаю, даже в цвете. Место, где жили, было красивое, горы поросли желтыми лилиями. Мы их ели. Каждый год - февраль, март, апрель - это были самые голодные месяцы. Когда начиналась черемша, приходило спасение. В колхозе все голодали. Нас никто не обижал, у мамы был авторитет. Труднее приходилось немецким семьям - сельские работы им не поддавались, приспособиться никак не могли. Докторов не было, у меня было воспаление легких. Сбежалась вся деревня, мазали меня медвежьим жиром, все меня лечили. О Латвии мало что помню, мама и бабушка что-то рассказывали. За сосной солнце садилось, и бабушка говорила, что там Латвия...

В «Ролавас» мы не попали, там было много чужих и враждебных людей. Нам много помогали мамины сестра и братья, присылали посылки. Однажды в бандероли с газетами прислали маленький красный ароматный шарик, мы думали, что это конфета, оказалось, мыло. Присылали муку, мама пекла оладьи. Сбегалась вся деревня, и каждому доставалось по кусочку. Все друг с другом делились - так было заведено.

Зимой мама ловила зайцев петлей, зимой забили старую лошадь, ела вся деревня. Латвию не помню, но после маминых и бабушкиных рассказов стала как бы и сама все видеть - качели, собачку, коров. Помню отцовские руки. Когда я родилась, ему было 43 года, он меня так любил...

 Muša Vija Astrīda Friča m.,
dz. 1936,
lieta Nr. 13673,
izs. adr. Talsu apr., Valgales pag., Rolavi ,
nometin. vieta Krasnojarskas nov., Kazačinskas raj.,
atbrīvoš. dat. 1947.10.01

Muša Anna Milda Katrīna Bērtuļa m.,
dz. 1904,
lieta Nr. 13673,
izs. adr. Talsu apr., Valgales pag., Rolavi ,
nometin. vieta Krasnojarskas nov., Kazačinskas raj.,
atbrīvoš. dat. 1956.02.22

бежала 01 10 1947 вернули назад 02 09 1948

страница 603 книги Вывезенные Aizvestie 

Muša Sape (Sofija),
dz. 1867,
lieta Nr. 13673,
izs. adr. Talsu apr., Valgales pag., Rolavi ,
nometin. vieta Krasnojarskas nov., Kazačinskas raj.

умерла в 1946 году

страница 603 книги Вывезенные Aizvestie 

Muša Fricis Kriša d.,
dz. 1893,
lieta Nr. 13673,
izs. adr. Talsu apr., Valgales pag., Rolavi

Муша Фрицис сын Криша умер в Вятлаге 23 03 1942 года страница 603 книги Вывезенные Aizvestie 

 ===================================================

 Для поиска дела по дате рождения или букв имени и фамилии используемзапрос

на сайте http://www.lvarhivs.gov.lv/dep1941/meklesana41.php

Дети Сибири ( том 2 , страница  109 ):

мы должны были об этом рассказать... : 
воспоминания детей, вывезенных из Латвии в Сибирь в 1941 году :
724 детей Сибири Дзинтра Гека и Айварс Лубаниетис интервьюировали в период с 2000 по 2007 год /
[обобщила Дзинтра Гека ; интервью: Дзинтра Гека, Айварс Лубаниетис ; 
интервью расшифровали и правили: Юта Брауна, Леа Лиепиня, Айя Озолиня ... [и др.] ;
перевод на русский язык, редактор Жанна Эзите ;
предисловие дала президент Латвии Вайра Вике-Фрейберга, Дзинтра Гека ;
художник Индулис Мартинсонс ;
обложка Линда Лусе]. Т. 1. А-Л.
Точный год издания не указан (примерно в 2015 году)
Место издания не известно и тираж не опубликован.
- Oriģ. nos.: Sibīrijas bērni.