14 06 1941

Мелдере Бирута ( Берзиня ) родилась в 1930 году...

Родилась я на хуторе Биржъяни Тумеской волости,

у отца было большое хозяйство.

страница 73 том 2

Родилась я на хуторе «Биржъяни» Тумеской волости, у отца было большое хозяйство. В семье было трое детей: я, сестра Дзидра, на пять лет младше, и брат Янис, на 10 лет младше. Отец и мать состояли в организации айзсаргов, отец был командиром волостного отряда. Великолепный организатор, певец, танцор.

И настал черный день - 14 июня 1941 года. Было туманное утро, около четырех утра стало светать, лаяли собаки. В дверь постучали. Я проснулась и сначала не поняла, что за шум. Слышала, что в комнате рядом отец разговаривает с кем-то на чужом языке, раздались крики. И тут вошла в комнату мама, будить нас, сказала, что куда-то нас повезут. Приказали взять с собой много одежды, ехать придется далеко. Один из пришедших был сосед - Фрицис Карклинып. Он расстелил на полу одеяла и стал складывать вещи. Собирал все он, мы с сестрой перепугались, плакали, мама одевала младшего брата. Увязал два больших узла. Во дворе стояла запряженная лошадь и нас, детей, посадили на телегу. Отца вытолкали из дома, приказали идти впереди. У нас были работники, и одна из служанок принесла из клети мясо и хлеб. Отвезли нас на станцию Тукумс 2, километрах в семи от дома. Нас поразило количество таких повозок на станции. Двери товарных вагонов открылись, и вначале мы даже не поверили, что нас могут туда посадить. Думали, что туда погрузят только вещи. В вагоны и забраться невозможно было. Солдат забросил в вагон детей, за нами забралась мама. Отца мы в | так и не дождались. Сказали, что позже увидимся. Отец остался без хлеба, без вещей. Все вещи были с нами. В вагоне было темно, дощатые нары. Это был какой-то бред. Указали нам верхнюю

полку, возле окошка с решеткой. Мама плакала, побежала прощаться с отцом. Папа отдал маме свои золотые часы, которые потом пригодились. На станции провели два дня. Не кормили, давали только горячую воду. Делились хлебом.

Через два дня поехали. Матери плакали, молились. Нам было ясно, что везут в Россию, но неясно, куда именно... В пути из вагона не выпускали, двоим из вагона разрешили ходить за кипятком. За Уралом навстречу пошли эшелоны с войсками и техникой. На Лиго нас выпустили в поле, мы нарвали трав, чтобы было праздничное настроение. Случалось, сутками стояли. Мучились все без туалета - было стыдно... Дорога была ужасная. Через три-четыре дня раздали нам соленый формовой хлеб - невкусный, непривычный. Но у кого свой закончился, те ели.

В Красноярске высадили на огромное поле, полил дождь. Земля тут же стала гладкая, ноги оторвать было трудно. День промучились, обещали, что скоро повезут дальше. Привели на берег Енисея, там уже были люди, и мы по мосткам с трудом перешли. Вода внизу бурлила, мостки раскачивались, надо было нести узлы, а я еще младшую сестренку вела... Некоторые перебирались на четвереньках... Оказались там все из нашего вагона, но ведь не добровольно...

Налетели на нас тучи гнуса, невиданной мошкары. Когда добрались до места, снова пробыли сутки на берегу, пока не явились «покупатели». Быстро разобрали самых крепких, а мы чуть не остались на поросшем кустами берегу. Но вот и нас повезли в колхоз. Мальчишки встретили нас камнями, дубинками, -к ним ведь фашисты приехали, надо было их проучить. Но нас это не испугало - пережили много. Разместили

страница 75

в доме культуры - в огромном сарае. Баржа остановилась в Енисейске, и здесь мы пробыли до осени, расселить нас некуда было, они и сами голодали. Там были огромные огуречные плантации, огурцы есть разрешалось, давали минимальное количество зерна. Мама зерно парила. В начале зимы сказали, что повезут в леспромхоз. Усадили нас, 10 семей, в телеги и повезли в 40-градусный мороз. Брата мама запихнула в мешок из овчины, а мы, сестры, спрятались в соломе. Ночевали в специальном помещении. Ехали по замерзшей реке и осенью 1942 года приехали в Заво-довский химлесхоз Нижнеингашского района. И там вдвоем с мамой мы жили до возвращения в Латвию. Работали тяжело, в лесу. Казалось, мы там пробудем веки вечные. Жили в трех больших бараках, которые строили заключенные. Бараки бревенчатые, потолки низкие, окна маленькие. Спали на полу, посреди барака чугунная печка. Было очень холодно, длиной барак около 20 метров, на полу солома, трава. Мама работала, мы смотрели за братом. Один раз в день давали суп и 400 граммов хлеба. Суп был с капустой, брюквой, в каждую тарелку добавляли постного масла. Такой вот была первая зима.

Мама потом стала работать подсочницей, собирала смолу. Она хорошо знала русский, часто ее звали в переводчицы, и тогда маме не надо было идти в лес, она заготавливала чурки для машин. В первые месяцы она получала 400 граммов хлеба, детям давали 200 граммов. В свои 11 лет я ходила помогать маме, чтобы досталось больше хлеба. Ну, а как я могла помочь? Но идти приходилось. Вначале у нас и подходящей одежды не было, обуви не было. Русские научили нас плести лапти. Каждое утро ходили регистрироваться у коменданта. В местной лавке можно было купить соль, спички, табак. Там же выдавали хлеб. Плести лапти научил нас муж продавщицы. В ту зиму многие старые люди и дети умерли.

Весной подрядились сажать картошку, ходили в соседние села менять оставшиеся вещи на продукты. Сажали картофельные очистки. Весной появилась крапива, растения, похожие на чеснок, варили суп, и это уберегло нас от болезней. Было еще растение, похожее на лилию, у него были вкусные луковицы. Обходились травяными кашами.

Младший братишка начал болеть. Думали, не выживет, ни врачей, ни фельдшера не было. Приходила фельдшерица раз в месяц обследовать условия жизни. А какие могли быть условия, если клопы с потолка падали? На следующий год появились вши. Люди смотрели друг на друга и не узнавали...

В 1942 году мне предложили работу. Снег растаял, стала собирать смолу. Приехал специалист, учил, что и как надо делать. Я должна была вбить колышек в нижний край зарубки и повесить горшочек для смолы. Горшочки были довольно легкие, некоторые как из целлюлозы, некоторые глиняные. Полные надо было сливать в ведро и носить к бочкам. Вот ведро было тяжелое, около 20 килограммов. Я работала вместе с мамой, сестренка смотрела за братом. Трудно было привыкнуть к летней жаре и зимним холодам. Мошкара забиралась всюду, кусала до крови. На голову натягивали сетки, но это не помогало, случалось, и глаза от укусов не открывались, так распухали. Школы там не было, а детей было много. Я в Тукумсе окончила четыре класса, с собой у меня была подаренная в школе книжка. Она была вся исписана. Потом мы научились писать на бересте и такие письма отправляли даже в Латвию. Заводовка была ближайшим центром, но и там школы не было. Школа была в 55 километрах. Да нас никуда и не отпускали - каждый день ходили регистрироваться. Среди ссыльных были люди, которые учили детей. Освоили кое-что на уровне 4-го класса. Старшей среди нас была Аустра Звирбуле, сейчас она живет в Стенде. Она поддерживала латышский дух песнями. Вечерами собирались вместе и при свете лучины пели старинные латышские песни. Потом даже придумали что-то вроде театра, мамы приходили смотреть. Когда на третий год нам в бараке выделили комнату, мы ее побелили, по крайней мере, стало чисто и клопы не так донимали.

Одежда износилась. Мама из одеяла пошила мне юбку. Купить ничего нельзя было, но у нас все было хорошо - из очистков выросла картошка, только жиров не было. Позже привезли и поделили отнятую у немцев одежду, появились у нас длинные штаны и сапоги. А так как я считалась на работе, и с продуктами стало лучше. Все мы тосковали по дому. Делились полученными сведениями. Мама интересовалась судьбой отца, писала в Москву. Пришел ответ, что отец умер в Вятлаге в 1942 году. А мы и не знали, где он. В 1942 году там умерло большинство мужчин, посылали их сплавлять лес по пояс в ледяной воде. Убили их голод и холод. Когда узнали, что отца нет в живых, тяжело переживали. Мы так и не знаем, где он лежит.

В 1946 году из Ингаша приехала какая-то женщина, пришла в нам в барак и сказала, что в Латвию увозят сирот. Восприняли это известие с восторгом, но надо было еще получить разрешение, хотя

страница 76

в последнее время уже не было таких строгостей. Готовились к отъезду многие.

Организатором стала госпожа Рейнберга и ее дочери - Айна и Скайдрите. Она взялась доставить детей до 10 лет. Взяла под свою опеку мою сестру и Илмарса Бинавса, и на лошади отправились они в Ингаш, потом на поезде до Красноярска и — на Родину.

Я была очень энергичной, мне тоже хотелось домой, но даже мысли не было, что меня могут отпустить. Осенью узнала, что 8 ноября в Латвию отправят последний вагон. Связалась с той женщиной и сказала, что пойду пешком до Ингаша и уеду. Со мной была и 14-летняя Яутрите.

Было воскресенье. Мама собрала узелок, я надела лапти, в руке палка, на улице минус 40, мы идем, луна светит. Вечером вышли, утром уже были в Ингаше. Вечером поездом уехали в Красноярск. Билеты у нас были, но поезд был переполнен, и целую остановку от Ингаша я ехала на подножке. В

Красноярске у меня потребовали паспорт, сказали, что посадят только детей до 16 лет. Но Бог стоял рядом, и проводница впустила меня, но в списки не занесла. Спали вдвоем на одной полке. Это была замечательная поездка.

В Ригу приехали 18 ноября. Директор детского дома Делиньш встретил нас замечательным завтраком - белый хлеб, кофе с молоком. Выдали нам приличную одежду, мы были бесконечно счастливы, что оказались дома. Дедушка и бабушка жили в Ирлавской волости, они знали, что я приеду. Из Тукумса до «Мазкалнуяни» 10 километров шла пешком. Оба они поседели от переживаний.

Мама вернулась легально в 1955 году. У нее в Заводовке была работа - в хлебопекарне, подрабатывала шитьем.

Я пошла в школу. В Тукумсе нас не приняли, мы с сестрой учились в Туме, потом в Булдурском техникуме садоводства. А потом я еще освоила профессию бухгалтера.

 Meldere Lida Biruta Friča m.,
dz. 1929,
lieta Nr. 13239,
izs. adr. Tukuma apr., Tumes pag., Biržjāņi ,
nometin. vieta Krasnojarskas nov., Boļšaja Murtas raj.,
atbrīvoš. dat. 1946.10.15

Мелдерис Фрицис Фрицевич умер 20 5 42 в Вятлаге страница 73 том 2 Aizvestie  дело 13239

 ===================================================

 Для поиска дела по дате рождения или букв имени и фамилии используемзапрос

на сайте http://www.lvarhivs.gov.lv/dep1941/meklesana41.php

Дети Сибири ( том 2 , страница  73 ):

мы должны были об этом рассказать... : 
воспоминания детей, вывезенных из Латвии в Сибирь в 1941 году :
724 детей Сибири Дзинтра Гека и Айварс Лубаниетис интервьюировали в период с 2000 по 2007 год /
[обобщила Дзинтра Гека ; интервью: Дзинтра Гека, Айварс Лубаниетис ; 
интервью расшифровали и правили: Юта Брауна, Леа Лиепиня, Айя Озолиня ... [и др.] ;
перевод на русский язык, редактор Жанна Эзите ;
предисловие дала президент Латвии Вайра Вике-Фрейберга, Дзинтра Гека ;
художник Индулис Мартинсонс ;
обложка Линда Лусе]. Т. 1. А-Л.
Точный год издания не указан (примерно в 2015 году)
Место издания не известно и тираж не опубликован.
- Oriģ. nos.: Sibīrijas bērni.