14 06 1941

Ивансонс Николайс родился в 1939 году.

У отца в Даугавпилсе была мастерская по обрамлению картин.

...

В 1943 году мама написала в президиум Верховного Совета СССР и

один раз ответили, что отец умер в 1943 году в Кировской области.

Фактически о судьбе отца я узнал ровно полстолетия  - в 1991 году.

Осуждён, приговорён к смертной казни и

через 81 день приговор приведён в исполнение,

свой 29ый день рождения он встретил в тюрьме в ожидании смертной казни, расстрела.

Статья 58.2 - борьба за выход Латвии из состава СССР и

58.13 - агент охранки.

 страница 787

У отца в Даугавпилсе была мастерская по обрамлению картин. Когда в 1934 году в Даугавпилсе строили Народный дом, следить за строительством приезжал сам президент, и моему отцу заказали вывеску «Дом Единства»; у отца были большие заказы.

В 1939 году, когда немцы уезжали в Германию, отец тоже очень хотел уехать, но мама, русская, не соглашалась, отец пытался ее уговорить, не отказывался от своего замысла, так как уехали его друзья, и наконец он маму уговорил. Приехал в Ригу, обратился в посольство Германии, но оказалось, что время упущено, уехать мог только отец, но он, как человек порядочный, не мог бросить жену и ребенка, и как ему ни хотелось, он все-таки не уехал. И этот отцовский шаг привлек внимание НКВД, так как там подумали, что оставили его специально, как информатора.

14 июня всю нашу семью привезли на станцию в Даугавпилсе и разделили - отца посадили в один вагон, нас - в другой, а на вопрос, почему разлучили, последовал ответ: там встретитесь.

В дороге на одной из станций мама кормила меня из консервной банки, вдруг поезд дернулся, я наткнулся на банку, рана была глубокая, сильно кровоточила, шрам до сих пор виден. Когда нас высадили на станции в Канске, мама вынесла меня на руках, я '. видел зеленую траву и потянулся к ней, мама поставила меня, но я упал. Все вокруг думали, что я уже не жилец, и мама была в отчаянии, но помощь сибиряков постепенно вернула меня к жизни.

Отвезли нас в Тасеевский район, и мама пилила деревья, а за мной присматривали все подряд - кто мог. Зимой 1942 года приехал новый комендант и твидел, что по бараку ходит ребенок, спросил, почему. Ему объяснили, что за ним присматривают, кто когда может. 

На следующий день он направил маму в столовую, освободил от работ в лесу, и это определенно спасло маме жизнь. Многие, очень многие погибли.

Был однажды такой случай: вначале мы жили у хозяйки, а у нее на окне стоял мухомор, она мух травила. Я его съел, и когда пришла мама, мне уже было плохо. Хозяйка побежала, подоила корову и давай меня молоком отпаивать. Потом на лошади отвезли меня за 10 километров к врачу, и он сказал, что все позади, хорошо, что давали много жидкости. Утром мама увидела, что по больнице ходят в обнимку мальчик и девочка. Ей сказали, что мать их тоже из Латвии и что вчера она умерла. Это было в самом начале, месяца через два. Село называлось Мурма.

В Мурме мама работала с двумя энергичными женщинами, одна была женой командира айзсаргов, у них была цель добраться до Ангары, а оттуда постепенно в Латвию. Из Мурмы они переехали в Му-шаково, пожили там под присмотром комендатуры некоторое время, потом собрались уезжать и звали маму с собой, но мама отказалась - куда она с маленьким ребенком, и они ушли. Потом поговаривали, что им все же удалось добраться до Латвии.

Едой и одеждой очень помогли нам сибиряки, потому что, когда нас привезли на станцию, оказалось, что у нас остался чемодан с папиной одеждой, а нашего не было. Я вообще поражаюсь, как мама выдержала, физической силой она не отличалась.

В Сибири я заболел корью, лечить меня надо было народными средствами, а водка тогда была большой дефицит, тем не менее соседи дали маме бутылку водки. Помню, что собирал грибы и ягоды, и рыбу ловил.

Мама была истая староверка, соблюдала все посты, и меня в это

страница 788

немного вовлекла, но было это уже в 50-е годы. Мама отмечала религиозные праздники сама, так как церкви там не было, она переписывалась со священником из Гривы, и ей присылали письма, но вера в ней была всегда.

Я пошел в школу и окончил семь классов. Я помню, как в 44-м году мама пошла в комендатуру отмечаться, и комендант ей сказал - ну, Ивансоне, можете писать в Латвию, Двинск освободили. Мама написала сестрам, и тогда те узнали, как и что, ведь долгие годы они о нас ничего не знали. Мама надеялась вернуться на Родину. О том, что детей в 46-м году увозили в Латвию, я ничего не помню, мама ничего такого не говорила. Я русский язык знал, потому что мама моя была русская, а отец со мной говорил только по-немецки. И я тоже начал что-то говорить.

Местные дети меня обзывали: латыш, куда летишь... Мы и дрались, и мирились. Я латышом не был, но им было все равно - я из Латвии. Я и не знал, что я немец. В первом классе вернулся после каникул в школу, а там большой плакат - «Разгром немцев под Москвой». Мама мне потом и говорит - ты же немец. Какой немец, мне вовсе не хотелось быть немцем.

Латвия мне казалась чем-то далеким и громадным, а мама часто плакала. Как-то захожу в комнату, а мама плачет. Спрашиваю, почему плачет ? Мама говорит: «Получила письмо от сестер, вспомнила Латвию и твоего отца». Я ее утешать: «Не плачь, вот я вырасту, стану летчиком, отвезу тебя в Латвию». -«Нет, сынок, летчиком ты не станешь».

А я не мог понять, почему летчиком не стану. Она давай мне объяснять, но я так и не понял, отчего это я такой неполноценный. Мама и сибирячкам рассказы

вала, как мы в Латвии жили, что у нас было, уровень жизни, конечно, был гораздо выше. Там были ссыльные разных национальностей, но если надо было к кому-то обратиться с просьбой, шли к латышам, так как культурный уровень был явно выше, они могли помочь написать бумагу, потому что многие местные писать не умели. Эвенки, тунгусы, буряты были необразованные - писать не умели.

В 1943 году мама написала в президиум Верховного Совета СССР и один раз ответили, что отец умер в 1943 году в Кировской области. Фактически о судьбе отца я узнал ровно через полстолетия - в 1991 году. Осужден, приговорен в смертной казни и через 81 день приговор приведен в исполнение, и свой 29-й день рождения он встретил в тюрьме в ожидании смертной казни, расстрела. Статья 58.2 -борьба за выход Латвии из состава СССР и 58.13 -агент охранки. Отца расстреляли в возрасте 29-ти лет только потому, что он был порядочным человеком...

это сталинизм, и русские не при чем.

Еще до того, как мне исполнилось 16 лет, мама отправила меня в Латвию, чтобы я не попал в список взрослых ссыльных. Ехал на машинах, немного денег мама мне дала, потом поездом. Это был 1955 год, строгостей таких уже не было. Когда с маминой сестрой мы пошли за документами, в архиве мне выдали свидетельство о рождении, где было неверно вписано имя отца - вместо Дагаберт написали Дагабот. Так и осталось у меня отчество - Дагаботович.

В 1956 году маме разрешили уехать, но с указанием 32 городов, куда она не имела права приезжать, и в Латвию тоже, но в 60-е годы все это отменили полностью. Мама работала и в столовой, и в пекарне, выполняла разную работу.

В Даугавпилсе я поступил в железнодорожное училище и в вечернюю школу. Когда окончил училище, год отработал на Даугавпилсском вагоноремонтном заводе, а там и вечернюю школу окончил. Меня должны были призвать в армию, и я решил поступить в военное училище, но, когда прочитали мою биографию, начальник меня выгнал. Моя мечта - вывезти маму из Сибири на самолете - не исполнилась, потому что не приняли меня в Даугавпилсское летное училище. Больше я не учился.

Часто вспоминаю детство и себя как личность неблагонадежную. И на судьбе моего сына это отразилось. Сын хотел пойти в десантники, но когда прочли его дело и мое дело, отправили служить в строительный батальон, так как и его посчитали неблагонадежным.

Ivansons Nikolajs Didrihs Dagoberta d.,

dz. 1939,
lieta Nr. 20037,
izs. adr. Ilūkstes apr., Grīva, Lielā iela 132 ,
nometin. vieta Krasnojarskas nov., Tasejevas raj.,
atbrīvoš. dat. 1955.08.29

Ivansone Anna Stepana m.,
dz. 1911,
lieta Nr. 20037,
izs. adr. Ilūkstes apr., Grīva, Lielā iela 132 ,
nometin. vieta Krasnojarskas nov., Tasejevas raj.,
atbrīvoš. dat. 1956.02.28

Ivansons Dagoberts Kārlis Kārļa d.,
dz. 1912,
lieta Nr. 20037,
izs. adr. Ilūkstes apr., Grīva, Lielā iela 132

Ивансонс Дагобертс Карлович расстрелян в Вятлаге 07 01 1942

книга Aizvestie 1941 ( Высланные ) страница 236

Дети Сибири ( том 1 , страница 787-788  ):

мы должны были об этом рассказать... : 
воспоминания детей, вывезенных из Латвии в Сибирь в 1941 году :
724 детей Сибири Дзинтра Гека и Айварс Лубаниетис интервьюировали в период с 2000 по 2007 год /
[обобщила Дзинтра Гека ; интервью: Дзинтра Гека, Айварс Лубаниетис ; 
интервью расшифровали и правили: Юта Брауна, Леа Лиепиня, Айя Озолиня ... [и др.] ;
перевод на русский язык, редактор Жанна Эзите ;
предисловие дала президент Латвии Вайра Вике-Фрейберга, Дзинтра Гека ;
художник Индулис Мартинсонс ;
обложка Линда Лусе]. Т. 1. А-Л.
Точный год издания не указан (примерно в 2015 году)
Место издания не известно и тираж не опубликован.
- Oriģ. nos.: Sibīrijas bērni.