14 06 1941

Хелвигс Модрис родился в 1929 году.

страница 926

Мне было 11 лет. Я все помню. Мы завтракали, было 10 часов утра, за столом сидела вся семья и бабушка. Вошли два латыша и два русских с оружием. Я по-русски тогда не понимал. Обыскали, нет ли оружия. «Через 40 минут чтоб были в машине». Собрали мы узлы. Дедушка болел, просили, чтобы разрешили оставить его дома, ему было 80 лет. Русские сказали - много не берите, иначе продукты

отнимут.

Оделись. В машине уже сидела одна семья. Заехали еще в один дом. И все три семьи повезли на станцию. Мейтене - последняя станция перед литовской границей.

Запихнули в вагоны. Людей много. Нары в два этажа. Дня два сидели. Отцы были отдельно. Вместе, мол, ехать некультурно, приедете на место -встретитесь. Везли ночью, днем стояли. Приехали в Елгаву, мужчин вывели. Отец вышел со слезами на глазах.

Ну, вот. Так по-русски говорят. Я был в Латвии, в Сибири говорили по-русски, мои дети латышского языка не знают. Я немного разговаривал с братьями. В 3-м классе учился на латышском.

Не давали ни есть, ни пить! Черт знает, как мучились. Привезли в Россию. На границе остановились, сказали, что это уже шестой эшелон с латышами. Мне, ребенку, было интересно. Мама хорошо говорила по-русски, по-немецки, попросила, чтобы меня отпустили за лекарством, а мне на ухо шепнула: «Обратно не возвращайся, иди к бабушке». От станции Мейтене надо было идти восемь километров, лекарство купил. Подумал - вы на поезде поедете, я тоже хочу. Так нас всех и увезли.

Привезли в Красноярск. По дороге услышали, что началась война.

Радовались, что нас спасут. Но никто нас не спас. Привезли на станцию Клюквенная, там была большая школа. Потом стали приезжать из колхозов на лошадях, всех развезли по домам. Год там прожили.

Село называлось Таргинка. Отсюда 170 километров. Там бабушка умерла, дедушку из вагона на носилках вынесли, на телегу, на доски положили.

Мы после войны писали, интересовались - где, как. Никакого ответа.

Отвезли нас в колхоз Минский. Мама была хорошая работница. Весной посадили картошку, думали корову купить, начнем жить. Весной снова усадили в телеги, едем дальше. Рыбу ловить.

Подумали - здесь пустой хлеб, а там еще и рыба будет. Месяц на берегу парохода ждали. И отвезли нас на Крайний Север.

Первое село называлось Лебедь. Там начались мучения. Жилья не было. Были там латыши, немцы, финны. По шесть-семь человек в комнате. Обувь не давали. Зимой мороз 40-50 градусов, живи как хочешь. Думаю вот: ну зачем людей так мучили? В России все было бы хорошо, страна богатая, ну зачем так людей мучили? Тысячи, миллионы.

В Мамонтове, где сейчас живу, всех пленных после этого осудили. В Сибири жили в землянках, кто работал, тому 600 граммов хлеба. Кто не работал 200 граммов. Ну, сколько так жить можно? Летом траву ели. Девочка умерла, они своего ребенка съели, съели от голода. Весной совсем без сил были, мама ходила в лес, ела сосновые почки. Лягушку живую съела, человек от голода с ума сходит.

Я два раза в жизни побывал в больнице. Но самая страшная болезнь - голод, это самое ужасное.

страница 927

Многие умерли, я оказался крепким пареньком. Если умирал латыш, тому, кто выроет ему зимой могилу, тому за два дня давали килограмм 200 граммов хлеба, я в один присест мог съесть всю буханку, и все равно есть хотелось. Маленькие дети еще в дороге умерли. Мало кто выжил.

В Латвии я три года ходил в школу. Здесь летом работал, потом в школу, пять месяцев. Весной снова работать. Со старшим братом пасли коров. Давали за это по куску хлеба. Когда жили на Севере, там тоже немного в школу ходил, хорошая учительница была с Украины. Она все сажала, варила суп. Капусту, картошку, морковь - каждый день давала. Один русский мальчик рассказал своей маме, мама была депутатом и запретила варить суп. Мальчик этот сейчас здесь живет, сегодня созванивался. Яков Семенович Свояк. Его сестра - моя жена.

Я много работаю. Больше года учился в Красноярске, изучал паровые машины. В последнее время энергетиком работал, в подчинении у меня было 56 человек.

Сам с собой во сне разговариваю по-латышски. Когда приехали в Сибирь, мама с нами разговаривала по-русски, чтобы мы быстрее освоились. В 1957 году мама уехала, когда уже Сталин умер.

Я мог бы вернуться в Латвию, у меня есть документы, я латыш, но что сейчас меня там ждет? Есть дом, земля, кажется 30 гектаров. Всего было 90, поделили на троих.

Дети здесь, и я здесь живу. Я взял бы с собой свою дочку, но от работы оторвать ее не могу.

Там она полы мыть будет, понимаете. К ее работе ее не подпустят. Если бы разговаривала по-латышски. Если бы в школе училась... Поздно. Ей восемь лет осталось до пенсии.

Я был в Латвии, в прошлом году был. Я хотел бы, но что я один стану там делать? Дочка моя умная, мне помогает - заболею, тут же в больницу, в первую очередь.

Я ее выучил, говорил: ты работаешь правильно. Помни, как над отцом издевались. Я ее воспитал, она работает честно. Мне кажется, у кого большие звезды, может получать 4000. А пенсию получаю 800 рублей, на неделю хватает.

Я из Латвии тоже получаю, так что в России жить хорошо. Там за один лат я могу купить три литра бензина, здесь - восемь. Да, знаю, отчая земля, но что я там один делать буду? Они все приедут, я им покажу. У нас дом в «Букайши», новое хозяйство. Дом в «Ламас», 90 гектаров, старое хозяйство. В «Букайши» бабушка, полунемка, велела отрезать землю отцу с матерью, когда они поженились.

Я все помню. Когда ребенком жил в Латвии, никаких трудностей не знал. Отец, правда, к делу стал приучать с пяти-шести лет - помогал ему и пахать, и песок возить. Весь день работал, пообедаем и снова за работу. К работе привычный. В Латвии люди работают больше, чем в России. Был там недавно - ехал из «Букайши» в Бене, темно уже было, а люди свеклу убирали при свете фонаря. В России - чтобы в темноте работали!? Это был грех! Латыши - народ трудолюбивый.

Думали ли вы когда-нибудь, что Латвия будет свободной? Думал, надеялся, что это произойдет... Если на одну вешалку все вешать и вешать, когда-то она и обломится. Все, словно пчелы, из улья вылетели. Россия осталась одна.

Многие Горбачева ругают - он виноват, что СССР распался...

Это хорошо. Много и Ельцин помог. Слышал, что латыши ему орден хотели дать, у нас писали, что он не должен его принимать, нечего перед Латвией раскланиваться. Когда расстреливали наших ребят, он поехал к русской армии и сказал, чтобы этого не делали, - это я хорошо помню. Он оттуда через Эстонию поехал, но так он сказал. Я бы ему за это медаль дал.

Я в России живу уже 60 лет. Мужчины в России живут в среднем 58 лет. Таких, как я, нас таких на сотню два или три всего... Мамочка прожила долго - до 94 лет. Когда из Латвии приехали сюда, она была женщина полная, около 90 килограммов весила, а здесь, в России, - 47, кожа да кости. У старшего брата цинга была от голода, ноги распухли, кожа лопалась, вода текла, ходить он не мог... Ужас сколько мы перетерпели в то время в Сибири. Отправили его охотиться, он заблудился... И не главное было что-то поймать или не поймать, главное была цифра - сколько в лесу охотников.

Если бы как раньше - когда я получал отпускные, мог бы в Латвию съездить, гостинцев купить, привезти. А сейчас что? Сейчас на пенсию я и до Москвы не доеду. Зато свобода, паспорт есть, поезжай, куда хочешь. Не так давно и паспорта-то получили...

Helvigs Modris Arnolda d.,
dz. 1929,
lieta Nr. 19445,
izs. adr. Jelgavas apr., Vilces pag., Lāmas ,
nometin. vieta Krasnojarskas nov., Manas raj.,
atbrīvoš. dat. 1956.12.20

Helvigs Arnolds Dāvja d., dz. 1896, lieta Nr. 19445, izs. adr. Jelgavas apr., Vilces pag., Lāmas

Хелвигс Арнолд Давьевич умер в Вятлаге 20 11 41 дело 10605 стр 268 Aizvestie

NNNNNNNNNNNNNNNNNNNNNNNNNNNNNNNNNNNNNNNNNNNNNNNNNNNNNNNNNNNNNN

 Для поиска дела по дате рождения или букв имени и фамилии используем запрос

на сайте http://www.lvarhivs.gov.lv/dep1941/meklesana41.php

Дети Сибири ( том 2 , страница 926  ):

мы должны были об этом рассказать... : 
воспоминания детей, вывезенных из Латвии в Сибирь в 1941 году :
724 детей Сибири Дзинтра Гека и Айварс Лубаниетис интервьюировали в период с 2000 по 2007 год /
[обобщила Дзинтра Гека ; интервью: Дзинтра Гека, Айварс Лубаниетис ; 
интервью расшифровали и правили: Юта Брауна, Леа Лиепиня, Айя Озолиня ... [и др.] ;
перевод на русский язык, редактор Жанна Эзите ;
предисловие дала президент Латвии Вайра Вике-Фрейберга, Дзинтра Гека ;
художник Индулис Мартинсонс ;
обложка Линда Лусе]. Т. 1. А-Л.
Точный год издания не указан (примерно в 2015 году)
Место издания не известно и тираж не опубликован.
- Oriģ. nos.: Sibīrijas bērni.