14 06 1941

Хагемане Илга ( Алксне ) родилась в 1928 году.

Отец был полицейским надзирателем в Смилтене.

Жили мы в служебной квартире.

Когда летом 1940 года вошли русские, его уволили и выкинули из квартиры.

Мы перебрались на хутор Айзкалнини Бильской волости.

страница 900

Отец был полицейским надзирателем в Смилтене. Жили мы в служебной квартире. Когда летом 1940 года вошли русские, его уволили и выкинули из квартиры. Мы перебрались на хутор «Айзкалнини» Бильской волости. До школы было восемь километров, шагали вместе с братом. Отец остался без работы, мама смотрела за хозяйством. И в Биль-ске все было проникнуто коммунистическим духом. Особенно беспокоила песня «Широка страна моя родная». На меня она производила впечатление, которое я не могла объяснить. В школе рассказывали о том, каким прекрасным будет наше будущее. Когда сама я оказалась на просторах «страны моей родной», все поняла.

14 июня 1941 года в двери и окна громко постучали. Дом перевернули вверх дном, все перерыли. Приказали в темпе собраться, брать ничего не разрешили. С собой захватили полкаравая хлеба и маленький чемоданчик с мясом. Попыталась сбежать, но неудачно.

На станции в Валке нас с отцом разлучили. Папа маме сказал: «Вероятно, мы больше не увидимся, держись, тебе растить детей». Отцу было 40 лет. Больно вспоминать. В вагонах было много детей, старых больных людей. Некоторые ели, прячась под одеялом, ночью, чтобы не пришлось делиться. У детей слюнки текли. Иногда давали суп. Все это было ужасно.

Привезли нас в Ачинск. Стоял огромный сарай, вокруг забор. Началась дизентерия, болели дети, болели старики, заболела мама, но выкарабкалась. Понаехали «скупщики» - забирали крепких на север, на лесоповал. Те, что послабее, достались председателям местных колхозов - делайте с ними, что хотите.

Нас отправили в лес, в Пищеково. Там было очень много детей. Пять семей обитали в одном доме -спали вплотную друг к другу. Ночью спать было невозможно - нападали клопы.

Местные встретили нас недружелюбно, им наговорили, что мы богатеи, неизвестно какие злодеи. Но со временем они поняли, что никакие мы не чудища, что с нами можно иметь дело.

На одного человека полагалось 50 граммов хлеба в день. Взрослые работали в лесу, дети сидели дома. Близилась зима, стали думать, как выживем. У Аустры Калнини было двое малышей - Янику полтора года, Юрису несколько месяцев. Сделалась я нянькой, потому что и Аустра, и мама собирали в лесу смолу для нужд армии. Да и мне было нелегко. Юрис заболел дифтерией и умер. Вскоре заболел и Яник и умер у меня на руках. Для меня это был удар. Я к ним уже привыкла, как к своим братьям. Условия были безжалостными.

Мама разрубила в лесу руку, а больница была в Тюхтете, где жило много латышей. Мы туда часто ходили. Раз в месяц надо было отмечаться в комендатуре. Я сходила, принесла маме лекарство. Зашла к семье Игнашсов.

Мама Роландса и Валдиса болела, я обещала помочь - постирать белье. Работу сделала, но домой пришлось идти по темноте. В тайге в кромешной тьме кто-то коснулся моих ног. Испугалась страшно, до дома кое-как добралась и упала без сознания. Два дня пластом пролежала.

Обратилась в больницу - работать санитаркой.

Врачи там были поволжские немцы.

Доктор спросила А труп донести сможешь?

Я вздрогнула, но меня всё же приняли. Предложили потом пойти на

страница 901

курсы акушерок. Училась девять месяцев. И в 14 лет попала в родильное отделение. Приняла первого ребенка. Какое же это было переживание! Не нравилось, что женщины так грубо ругаются, когда на свет появляется ребенок. Попросила перевести меня в инфекционное отделение. Меня перевели, но ослабленный организм подхватывал все болезни подряд. Две недели даже была без сознания. Да еще малокровие.

Недалеко была скотобойня, где работал коммунист, живший вместе с Элзой Берзинь из Валки. Договорилась, что в день буду брать литр крови. Десять дней пила, пришла в себя, снова могла работать. Назначили меня в Тюхтетский детский дом, медсестрой. Очень много больных детей было. Проработала до 1946 года. Потом надо было доставить латышских детей в Красноярск. Повезла 112 человек. Поселили нас в доме отдыха. В сентябре детей повели в баню, многие заболели.

Среди детей был семилетний Вайрис Камалниекс, его отец работал вместе с моим отцом в Смилтене, Вайрис подхватил корь и воспаление легких.

Но мы уже были в пути. В Москве его в больницу не взяли. В Ржеве он был уже без сознания. Больница от станции находилась в пяти километрах, пока нашли подводу, пока довезли - изменить уже ничего нельзя было, Вайрис в больнице умер.

В Ригу приехала следующим поездом. Забрала меня к себе жена маминого брата. Работу нашла в лаборатории завода, где выпускали лимонную кислоту. Меня уже искали, и я уехала в Блискую волость, где жила папина сестра. Побывала и у жены папиного брата в «Межвиди». Мы, когда пекли хлеб, я обычно отвозила и тете. Но однажды я приехала, ее нигде не было, скотина в хлеву стояла некормленая. Нашла ее в навозе, убитую. Это было страшно.

В 1947 году я училась в вечерней школе имени Райниса. Получила от мамы письмо, она писала, что очень больна. Быстро собрала самое необходимое и поехала обратно в Тюхтет. Вышла, а на остановке мне кто-то говорит: «Поезжай обратно!» Не поняла, почему. Поехала к маме на квартиру, но ее там не было. Оказывается, тот человек на скотобойне,

страница 902

который меня спас, разрешив брать кровь, когда я болела, позаботился и о маме - посадил ее в поезд, и в это время она была уже в Латвии. Мы с ней разминулись.

К сожалению, среди латышей всегда найдется предатель. Ко мне тут же пришел человек из комендатуры, перетряхнул все мои вещи, ночью допрашивал. Сразу в камеру не посадил, сказал, чтобы пришла завтра вечером. Допрашивал три часа, но я ничего не могла сказать. Завели меня в дежурку и велели за мной присматривать. Я думала, снова арестуют, и Родину я больше не увижу. И пока дежурные в соседней комнате играли в карты, я тихо вышла из комнаты. Бегом домой, схватила вещи и отправилась за 50 километров в Боготово. Был апрель, ночь, прыгала в канаву при проходящей мимо машине. Шла босиком, сапоги надеть не могла - ноги распухли, натерты. Пришла на товарную станцию.

Доехала до Марининской, там железнодорожная милиция составила протокол, оштрафовала. Я наврала, что еду к маме в больницу, в Боготово... На станции неделю пришлось ждать поезда до Москвы. Достала билет до Казани. Какая-то офицерская семья спрятала меня в своем купе на третьей полке, так я попала в Москву. И больше денег у меня не было. Встретила возвращавшихся домой бывших легионеров, они накормили меня, достали билет.

Приехала в Ригу, пошла на улицу Артилерияс, сейчас это Бруниниеку, увидела маму и была счастлива. Позднее встретила Валлию Зариню, которая не поверила записке, которую я оставила ищейкам: «Надоело жить, иду топиться». На следующий день меня искали, бегали вдоль берега...

Когда в Сабиле открылся новый консервный цех, я устроилась в лабораторию. В 1950 году вышла замуж, жили в Сабиле. И 20 августа взяли меня второй раз. В машине уже сидели мама и брат. И через тюрьмы мы последовали на далекую «родину». На сей раз нас доставили в Казачинский район, это за Красноярском. Отправила мужу адрес, и через неделю он приехал. 27 августа 1951 года у меня родился сын, 15 мая 1953 года - дочь. Жили там до 1964 года. Работала. Муж работал, дети ходили в школу.

В 1964 году вернулись в Латвию, а жить негде. Мы оказались никому не нужны. Во время войны мужа призвали в немецкую армию, потом он был в лагере, никакой жилой площади у него не было. У нас спросили: «Зачем приехали? Что вы здесь ищете? У вас же там квартира была!» Да, в Красноярске у нас была благоустроенная квартира, работа была хорошая. Но дети должны были ходить в латышскую школу, мы не должны были утратить свою идентичность. Когда в Красноярске узнали про наши дела здесь, стали звать обратно. Им трудно было понять, что наша Родина - Латвия, и ее мы не променяем ни на какую благоустроенную квартиру...

Hagemane Ilga Kārļa m.,
dz. 1928,
lieta Nr. 17687,
izs. adr. Valkas apr., Bilskas pag., Aizkalni ,
nometin. vieta Krasnojarskas nov., Bogotolas raj.,
atbrīvoš. dat. 1956.02.10

Hagemanis Kārlis Kārļa d., dz. 1901, lieta Nr. 17687, izs. adr. Valkas apr., Bilskas pag., Aizkalni

Хагеманис Карлис Карлович умер в Севураллаге 4 11 1941 года дело 17687 и P-10090 страница 634 Aizvestie

 Для поиска дела по дате рождения или букв имени и фамилии используем запрос

на сайте http://www.lvarhivs.gov.lv/dep1941/meklesana41.php

Дети Сибири ( том 2 , страница 900  ):

мы должны были об этом рассказать... : 
воспоминания детей, вывезенных из Латвии в Сибирь в 1941 году :
724 детей Сибири Дзинтра Гека и Айварс Лубаниетис интервьюировали в период с 2000 по 2007 год /
[обобщила Дзинтра Гека ; интервью: Дзинтра Гека, Айварс Лубаниетис ; 
интервью расшифровали и правили: Юта Брауна, Леа Лиепиня, Айя Озолиня ... [и др.] ;
перевод на русский язык, редактор Жанна Эзите ;
предисловие дала президент Латвии Вайра Вике-Фрейберга, Дзинтра Гека ;
художник Индулис Мартинсонс ;
обложка Линда Лусе]. Т. 1. А-Л.
Точный год издания не указан (примерно в 2015 году)
Место издания не известно и тираж не опубликован.
- Oriģ. nos.: Sibīrijas bērni.