14 06 1941

Дзерве Илзе ( Приеде ) родилась в 1939 году.

 страница 631

Родилась я в Мадонском уезде, в «Рети» Марци-енской волости. У моего отца была очень большая семья. Отец был работящий, предприимчивый, окончил электротехническую и сельскохозяйственную школы, служил в артиллерии. Ему принадлежало много сельскохозяйственной техники, 24 коровы, много овец, 14 лошадей, куры. Был большой хлебный амбар, много сараев для сена. Отец был командиром отделения айзсаргов, было ему 30 лет. Именно поэтому мы в 1941 году пострадали... (слезы на глазах).

Мама окончила среднюю школу, работала бухгалтером на молочном заводе. Маме было 24 года. У дедушки и бабушки было много детей, два брата и сестра в 1914 году уехали в Америку.

14 июня 1941 года рано утром в дом ворвались вооруженные люди на грузовике, сказали - собирайте вещи, надо уезжать. Дедушка взял меня на колени и сказал: «Ребенок ни в чем не повинен, оставьте!».

Но меня вырвали из его рук, так как ребенок должен быть там, где находится его мать. Дедушка увидел, что одна рукавичка упала на землю и сказал: «Это к возвращению!» (улыбается).

Отвезли нас в Мадону, на станцию, там маму и отца разлучили. Отца там же на месте стали допрашивать: почему не посадил рожь? На что папа ответил: «К чему сажать? Русские сожрут все, и скотину тоже!» Этим он подписал себе смертный приговор. Отца я больше не видела никогда. Мама была на третьем месяце беременности, ждали сестренку. Привезли нас в Красноярск. Там мама работала на мясомолочном комбинате, проработала там до 1946 года. Потом ее отправили в Назарово, насовсем. Жили на берегу Чулыма в избушке. В Красноярске я переболела всеми детскими болезнями, тифом тоже. Спали в большом бараке

на нарах. Ужасно болела голова. А у мамы на все было одно лекарство: свернет газеты, положит на ровное место, подожжет, и появляется желтая мазь, которой все мазали. 4 января 1942 года родилась сестренка. Тогда, кажется, уже были ясли, помню интересные блюдца и то, что нам давали сахар.

В Назарове работала мама в артели - вязала оренбургские платки, свитера. В Красноярске мама доила коров, я стояла рядом, и мне доставалось молоко. Образование у мамы было хорошее, после артели она стала экспедитором в потребобществе. Голодали и мы; суп из лебеды и крапивы была привычная еда летом. Летом было лучше, ходили собирать красную и черную смородину. Нам сказали: если идет медведь, ложитесь на землю, не шевелитесь, не дышите, тогда медведь не тронет. Ходили на помойки к местным, подбирали очистки, кожуру гороха, было вкусно. Ужасно голодали.

Местные и сами были бедные. Потом уж у мамы появился огород, сажала морковку, картофель. В Чулыме можно было ловить рыбу. Мама местным женщинам что-нибудь свяжет, за это ей давали какие-нибудь продукты.

В 1946 году разнеслись слухи, что сироты могут уехать в Латвию. Мама оформила нас как круглых сирот. Провожать нас вызвалась тоже ссыльная. Знаю, что спали на верхних полках, окна были открыты, сажа летела в глаза. Помню, что долго стояли в Москве. Женщина, которая нас сопровождала, надеялась, что ей удастся в Латвии спрятаться, но не получилось.

Когда мама приехала из Сибири ко мне на свадьбу, она рассказала, что ту женщину привезли обратно, судили, дали шесть лет тюрьмы. В Сибири за нами никто не смотрел.

страница 632

С мамой говорили только по-латышски. Когда мы вернулись в Латвию, как рассказывала папина сестра Алида Дзерве, мы забрались с сестрой под стол и бормотали что-то непонятное.

Мне подарили куклу с волосами, с закрывающимися глазами, мы перебирали волосы и говорили - волосики есть, а вошек нет, чудеса! Когда нас привезли, постригли под ноль и сожгли всю одежду. Попали мы в детский дом на улице Капселю. Нам дали другую одежду. Пришла Алида и сказала руководству, что берет нас к себе. Это последняя глупость, что нельзя выучить язык - чем младше ребенок, тем легче выучит. Послевоенное время было тяжелое, содержать нас тете было трудно. Она обратилась за помощью к остальным родственникам. Мамин брат жил в Кокнесе, пожили там пару недель, оказались не нужны. Тогда она обратилась к папиному брату, который жил в «Ретях», у него осталась вся папина техника и скот, но и ему мы оказались не нужны. Потом я подслушала разговор моей приемной матери, она сказала, когда девочки подрастут, могут пойти в прислуги, а такие маленькие никому не нужны. И нас разлучили - сестра осталась в деревне у папиного брата, я у Алиды Дзерве в Риге. Училась я в 27-й семилетней школе.

Мама всю жизнь прожила в Сибири. В 1946 году она вышла замуж за сына высланного с Урала кулака Алексея Павлова, он был человек образованный, писал иконы. Жили они хорошо, мама всю жизнь писала письма на хорошем латышском языке. Дважды с мужем она приезжала ко мне. Она, правда, всю жизнь думала, что отец жив, только не разрешают переписываться.

В 1991 году нам выдали документ, что отца расстреляли 8 сентября 1942 года.

Мама вышла замуж, у нее родились сын и дочь, потом пошли внуки, и в Латвию ее ничто не тянуло. Она там прижилась. Думала - если вернусь, кому там буду нужна, где буду жить? Мои сводные брат и сестра ни слова не говорят по-латышски. Живут они в Назарове. Родственные связи прервались.

О Сибири не думаю, хотелось съездить посмотреть, как мы там жили. Сестра с мужем побывали, видели. Наша приемная мать из-за нас не вышла замуж, так как воспитывала двух чужих детей. У нее был друг, его выслали. Приемная мама долго посылала ему бандероли с «Правдой». Его выслали в 1949 году. У всех стен были уши, лучший друг мог предать.

У меня были проблемы, когда я училась в средней школе. Приемная мать отправила меня в Ляудону, ко

второй папиной сестре, Элле Лубане, которая была заведующей учебной частью в средней школе. Она была моей классной руководительницей, надо было вступать в комсомол, а я написала, что была выслана. Из Мадоны приехала секретарь и сказала, чтобы я моментально это вычеркнула. Так меня приняли в комсомол. В Риге нас всех после уроков заперли в подвале и велели вступать в пионеры. Приемная мать сказала, что я сама должна придумать предлог, как не вступить. И я не вступила. Причину не помню. После этого я уже не признавала, что была в Сибири, это было вычеркнутое время.

Обе мы были удочерены, фамилия Дзерве осталась. Мама написала своему брату, что вышла замуж второй раз, а тот проболтался, и это было плохо. Все посыпалось на наши головы. Вот видите, какая ваша мама, избавилась от вас только для того, чтобы выйти замуж, на нас повесила! Мы должны вас воспитывать!

Это был удар, и очень болезненный, что нам пришлось из-за мамы страдать. Она посылала вязаные платки, кофты, позже китайские кофточки. Когда она приехала, для меня была абсолютно чужим человеком, ведь мне было шесть лет, когда она отправила меня в Латвию. Не знала, как ее называть на «ты» или на «вы».

Приемная мать была мне ближе. Другая сестра меня обижала. Ее судьба оказалась несчастливой, она заснула и попала в обдирочную машину, ей оторвало левую руку, изуродовало левую ногу. Было это еще в 20-е годы. Потом она работала учительницей, мужа ее Франциса Лубанса, тоже учителя, выслали. И это еще было не все. Сынок ее в восемь лет утонул в омуте. Вот она на мне и отыгрывалась. Когда я училась у нее в школе, она заставляла меня ухаживать за ее свиньями, за коровами, до школы на коромысле носить молоко. Я хотела в Ригу, к Алиде. Я была упрямая, очерствела. Не понимаю, почему бабушка меня не защищала.

В школе, когда умер Сталин, нас созвали в зал и сообщили, что умер наш отец. Я не плакала. С ужасом думаю - если бы нашим детям такое предстояло пережить!

Могилу отца отыскать нереально. Всегда ощущала, как мне не хватает отца. Когда мама приезжала в последний раз, я ее упрекнула, зачем она отправила нас к чужим людям и заставила все это пережить. Она начала истерически рыдать и сказала, что хотела, чтобы мы не умерли с голоду. Сейчас я все это понимаю.

Dzērve Ilze Teodora m.,
dz. 1939,
lieta Nr. 16662,
izs. adr. Madonas apr., Mārcienas pag., Rēķi ,
nometin. vieta Krasnojarskas nov., Nazarovas raj.,
atbrīvoš. dat. 1946.06.15

 Dzērve Teodors Jura d., dz. 1911, lieta Nr. 16662, izs. adr. Madonas apr., Mārcienas pag., Rēķi

Дзерве Теодор Юрович расстрелян в Севураллаге 4 8 1942 года страница 386 Aizvestie

Иногда есть информация на некрополе

https://nekropole.info/ru

 Для поиска дела по дате рождения или букв имени и фамилии используем запрос

на сайте http://www.lvarhivs.gov.lv/dep1941/meklesana41.php

Дети Сибири ( том 1 , страница 631  ):

мы должны были об этом рассказать... : 
воспоминания детей, вывезенных из Латвии в Сибирь в 1941 году :
724 детей Сибири Дзинтра Гека и Айварс Лубаниетис интервьюировали в период с 2000 по 2007 год /
[обобщила Дзинтра Гека ; интервью: Дзинтра Гека, Айварс Лубаниетис ; 
интервью расшифровали и правили: Юта Брауна, Леа Лиепиня, Айя Озолиня ... [и др.] ;
перевод на русский язык, редактор Жанна Эзите ;
предисловие дала президент Латвии Вайра Вике-Фрейберга, Дзинтра Гека ;
художник Индулис Мартинсонс ;
обложка Линда Лусе]. Т. 1. А-Л.
Точный год издания не указан (примерно в 2015 году)
Место издания не известно и тираж не опубликован.
- Oriģ. nos.: Sibīrijas bērni.