14 06 1941

Бетиньш Ольгертс родился в 1934 году.

страница 192

Родился я в Риге, но жил в Тукумском районе, на хуторе «Калей» Цереской волости. Хутор купил мамин отец. Сам он жил в Видземе, продал лес и решил, что надо приобрести собственность в Курземе. У него было 46,8 га земли. Вначале ничего не получалось, не был он крестьянином. Отец мой жил в километре, на хуторе «Цеплиши», 12 га земли. В улманисовские времена им дали надел как многодетной семье. Отец мамы со всей семьей перебрался сюда. Так они и поженились. Фамилия маминого отца была Шлесерс. Отцу дали землю в аренду с правом выкупа. Году в 36-м он ее выкупил. Брат мамы учился в Германии, стал доктором. Они были люди зажиточные. Мамин брат подарил отцу чуть не все сельскохозяйственные машины. У отца были коровы, лошади, телята.

Вывезли нас 14 июня на грузовике, там из Цере уже было две или три семьи. Разбудили, мы, дети, спали. Два часа дали на сборы. Отец велел надеть сапоги, но я надел сандалии. Запихали все в мешки. После нас еще одну семью взяли. Отвезли в Стенде. Там нас разлучили. В семье было двое детей, отец и мать.

Дом и все хозяйство оставили на брата отца Ансиса Бетиныпа, так как имущество не конфисковали. Посадили нас в товарные вагоны. Отца с тех пор больше не видели.

Метрах в 200 была водонапорная башня. Мама нам с братом выдала кастрюли и бидончик и послала за водой. Были на полпути, как вдруг

поезд тронулся. Брат догнал, впрыгнул в вагон. Я упал, стал кричать. Поезд догнать я не мог. Из вагона выпрыгнул солдат, подхватил меня и забросил в вагон. Если бы не он, я бы остался. Ехали две или три недели. Когда высадили в

Красноярске, набросились на нас крохотные мушки - мошка. Без сетки, как у пасечника, не походишь. У всех местных такие сетки были. Мы отмахивались березовыми ветками. Увезли нас в Казачинский район, в село Опытное Поле. Уровень жизни там был выше, чем в других местах. Поселили в русских семьях. Русские были приветливые люди, выделили комнатку. Мама работала, где приходилось. В Опытном Поле воды не было. Ключ был километрах в пяти. За привоз надо было платить, хоть и немного. Через пару лет мама стала водовозом. За это платили. Давали муку. Хорошего было мало, но с голоду не умирали. Местные давали какую кружку молока. У всех были коровы, в последние годы брат пастушил. Пас ночью в лесу, днем от насекомых спасения не было. Я еще был маленький, чтобы пасти. Заметил, как по-особенному убирают сено.

Косили косами, складывали в стожки. Дети возили на лошадях - цепляли веревкой и волокли к большому стогу. Мне это нравилось. Можно было сидеть верхом на лошади. За это тоже доплачивали.

Мужчин не видно было. Всего несколько. В основном подростки. Мужчины воевали. Был один, он знал лошадей, так у него одной руки не было по локоть, был еще начальник станции. Остальные были пожилые, лет под 60-65, еще старше. Ребята по 15-16 лет. Директор очень заботился о лошадях. Был племенной жеребец, так ему даже куриные яйца давали. На жеребце ездили в Казачинское, на собрания. Там директора хвастались жеребцами.

Дали немного земли, посадить картошку. Осенью вилами, лопатами выкапывали. Можно было держать кур. Зимой они жили в комнате - на улице слишком большой мороз. Была всего одна учительница, в школе было

страница 193

три класса. Детей, кто ходил в школу, подкармливали. Я окончил три класса. Дальше идти было некуда. До следующей школы было 7 километров, брат ходил. Зимой снег глубокий, я добраться не мог. Окончил я 3-й класс и снова пошел в школу - во 2-й и в 3-й класс. Учительница была очень добрая. На переменках брала меня за руку и учила русскому языку.

Снег в Сибири выше метра. Брат смастерил лыжи, ходили кататься. Все ходили в валенках. Мама зарабатывала, купила нам валенки. Одевали их на босу ногу. На улице минус 30, но сухо, лицо не щиплет. Спускались на лыжах с горы, я перевернулся и полетел. Валенки остались на лыжах, пришлось идти босиком по снегу. Нашел валенки и пошел кататься снова.

В Сибири слышал, что в других деревнях обзывают латышей. Помню, был у нас с братом молоток и топорик. И русские мальчишки их украли. Пошли искать, увидели у одного молоток, подошли и - в ухо. Ребята постарше нам пригрозили, но не совсем серьезно. Был один парнишка, ему скоро в армию надо было идти. С ним мы подружились, он нас защищал. Фашистами не обзывал никто.

Страха не припомню. Да и чего было бояться -ни зверей, ни коменданта. Испытательная станция все же, уровень другой, зарплаты побольше, продукты. Ухоженные лошади, сани, телеги. Днем навоз возят, вечером все уберут. В соседней деревне лошадь из стойла было не вывести - поднимали на вожжах из навоза. У нас было как день против ночи.

Разбили с братом огород 12x15 м. Выращивали салат, даже огурцы.

Мама пошла работать в первый же год. Выдавали продукты - муку, картошку. С собой у нас были одеяла, вышивки. Можно было обменять. Что и сделали в первый же год. А когда огород появился, все хорошо было.

Со здоровьем все было в порядке. Один только раз заболел воспалением легких. Чуть концы не отдал. Ни настоящей аптеки, ни лекарств не было. Но в одной латышской семье была фельдшер. Она меня и спасла. Почему заболел, не знаю. Бегал, пил холодную воду, не знаю. Когда выздоровел, даже бегать не мог, сил не было.

В 1946 году приехали в село мужчина и женщина, сказали, что повезут детей в Латвию. Мама долго думала, сказала, что одна не останется, меня отпустила, брат остался с ней. Не помню, жалко ли было расставаться, - я радовался, что поеду домой, на родину. Эти «сборщики» собрали детей в Крас

ноярске. Мама дала деньги - 200 рублей, чтобы, если не возьмут, мог приехать обратно. Дочка директора «Опытного поля» Бутакова училась в Красноярске, и она меня отвела туда, передала женщине, которая собирала детей. В лагерь надо было идти пешком, а это далековато. Это был лагерь глухонемых детей, и один домик выделили латышским детям. Детей было человек 50-100, и только когда всех собрали, отправили домой. Я шел с этой женщиной по городу, не поспевал за ней, устал, вспотел. Сказал - сяду, отдохну. А она как шла, так и ушла. Остался я один, часа два сидел. Пошел обратно, заблудился. Нашел дом и дочку директора, она и отвела меня в школу для глухонемых. Поезд был нормальный - пассажирам давали чай. У меня был хлеб, сметана, масло. В Риге меня встретил крестный, жили то в «Цепли», то в «Калей». Дом старый, лет 250, крыша покатая, чуть не до земли. В Цере я пошел в 4-й класс. Был там учитель Ацтиньш. Преподавал русский язык. Так я знал лучше. Он меня в советчики приглашал. Солидный учитель. А жена его завучем была. Ну, страшная. Я писал диктант. Буквы знал, писать умел. Письма домой писал. А диктант писал по-латышски русскими буквами. Высмеяла меня учительница. Все красным карандашом перечеркнула и поставила единицу. Я разозлился, было стыдно, и я поклялся отомстить. В Цере окончил пять с половиной классов.

Через три или четыре года нелегально вернулась мама с братом. Крестный посылал нас пасти коров, ходили по очереди. Брат вернулся через два часа, коров бросил, заявил - не для того я в Сибири был, чтобы дома коров пасти. У него еще тот характер был! До войны отец подарил нам велосипеды Эренпрейс. Крестный Ансис сохранил их, но нам не давал, спрятал в конюшне под сеном. Мой ловкий братишка в полчаса их разыскал, смонтировал - они были разобраны - сел и уехал в Сабиле. Там жила жена маминого брата, фамиля ее Кумермане. Она забрала брата, там он ходил в школу. Потом забрала и меня. Среднюю школу окончил в Кандаве.

Маму искали, чтобы отправить обратно. Жила она без прописки то в Сабиле, то у родни в Балгале. Так она промучилась четыре или пять лет. Меня не раз допытывали - где мать? Говорил, что не знаю.

Отца тогда увезли в Караганду. Пробыл он там 15 лет. Работал в колхозе, на пилораме. Освободили без права проживать в Латвии. Амнистировали его в 1956 году. Вместо зарплаты выдали 5 или 6 тонн пшеницы, он переправил ее в Латвию. Ну, и деньжат немного у него было. Потом он уже жил здесь,

страница 194

в «Калей». Ему там несладко было. Прицепилась какая-то хворь, три раза был при смерти. Однажды его даже вывезли и бросили к трупам. Полежал он с ними ночи две, стало лучше и приполз обратно в казарму. Приехал домой еле живой.

Об отце мама узнала еще в Сибири.

Отец сообщил в Латвию, и оттуда нам написали, что он в Караганде. Его не реабилитировали. Был он командиром отделения айзсаргов. Вот нас и выслали. А учительница Ацтиня была командиром взвода айзсаргов, в ее подчинении было несколько отделений, но ее не тронули. Здесь действовали предатели, не иначе.

Окончил я среднюю школу, поступил в Сельскохозяйственную академию, но через два года меня выкинули. Работал в потребобществе шофером. В 1961 году вернулся в отцовский дом. На ферме работал инженером, но числился техником. Дали грузовик и трактор «двадцатипятку». Ну, я пахал землю частникам. Пришла Ацтиня, просит, чтобы и ей вспахал. Сказал: нет, вам не могу. Сначала она не поняла - как так? Ну, я и рассказал ей, почему. На что она мне ответила: «Но это ведь было так

давно...» Сказал, что с дураками иначе нельзя. В Сибири похожих ситуаций не было. Дрались с ребятами, но это было несерьезно.

Правда, когда я вернулся из Сибири, в Цере называли меня русским мальчишкой. Потом меня забрали в армию, в инженерную роту. Служил между Ростовом и Краснодаром, заливали асфальт. Неплохая была школа.

Считаю, что высылали нас по чьему-то заказу. Вернулся домой, пытался выяснить. Что-то узнал, но один из доносчиков умер. Так я это дело и оставил.

Отец был командиром отделения, человек шесть подчиненных, а учительница командовала взводом - четыре или больше таких отделений. И ее не тронули. Мы и в Сибири об этом думали. У отца была винтовка и два пистолета. Он пистолеты не носил, припрятал в доме в трубе. Крестный об этом знал. И серебряные деньги были замурованы, каких пару килограммов. Так он ни пистолеты, ни деньги не нашел. Я тоже обыскался, приехал Зи-гис - за два часа и серебряные латы, и оружие нашел! У пистолета даже магазин был полный. В лесу патроны расстреляли.

Bētiņš Oļģerts Kriša d.,
dz. 1934,
lieta Nr. 16726,
izs. adr. Talsu apr., Cēres pag., Kalēji ,
nometin. vieta Krasnojarskas nov., Kazačinskas raj.,
atbrīvoš. dat. 1946.06.25

 Bētiņš Krišs Jānis Kārļa d., dz. 1906, lieta Nr. 16726, izs. adr. Talsu apr., Cēres pag., Kalēji , nometin. vieta nometinājumā

Бетиньш Кришс Янис Карлович был в Вятлаге страница 596 Aizvestie atbriv 3 6 56

 Для поиска дела по дате рождения или букв имени и фамилии используем запрос

на сайте http://www.lvarhivs.gov.lv/dep1941/meklesana41.php

Дети Сибири ( том 1 , страница 192  ):

мы должны были об этом рассказать... : 
воспоминания детей, вывезенных из Латвии в Сибирь в 1941 году :
724 детей Сибири Дзинтра Гека и Айварс Лубаниетис интервьюировали в период с 2000 по 2007 год /
[обобщила Дзинтра Гека ; интервью: Дзинтра Гека, Айварс Лубаниетис ; 
интервью расшифровали и правили: Юта Брауна, Леа Лиепиня, Айя Озолиня ... [и др.] ;
перевод на русский язык, редактор Жанна Эзите ;
предисловие дала президент Латвии Вайра Вике-Фрейберга, Дзинтра Гека ;
художник Индулис Мартинсонс ;
обложка Линда Лусе]. Т. 1. А-Л.
Точный год издания не указан (примерно в 2014 году)
Место издания не известно и тираж не опубликован.
- Oriģ. nos.: Sibīrijas bērni.

ISBN	9789934821929 (1)
	9789934821936 (2)
Oriģinālnosaukums	Sibīrijas bērni. Krievu val.
Nosaukums	Дети Сибири : мы должны были об этом рассказать-- / воспоминания детей, вывезенных из Латвии в Сибирь в 1941 году обобщила Дзинтра Гека ; интервьюировали Дзинтра Гека и Айварс Лубаниетис ; [перевод на русский язык, редактирование: Жанна Эзите].
Izdošanas ziņas	[Rīga] : Fonds "Sibīrijas bērni", [2014].
Apjoms	2 sēj. : il., portr. ; 30 cm.
Saturs	Saturs: т. 1. А-Л -- т. 2. М-Я.

9789934821912 (2)
Oriģinālnosaukums	Sibīrijas bērni. Angļu val.
Nosaukums	The children of Siberia : we had to tell this-- / memories of the children deported from Latvia to Siberia in 1941, compiled by Dzintra Geka ; [translators, Kārlis Streips ... [et al.]].
Izdošanas ziņas	Riga : "Fonds Sibīrijas bērni", 2011-c2012.
Apjoms	2 sēj. : il., portr., kartes ; 31 cm.
Piezīme	Kartes vāka 2. un 3. lpp.
	"L-Ž"--Uz grām. muguriņas (2. sēj.).
Saturs	Saturs: pt. 1. A-K : [718 children of Siberia were interviewed by Dzintra Geka and Aivars Lubanietis in 2000-2007] -- pt. 2. L-Z : [724 children of Siberia were interviewed by Dzintra Geka and Aivars Lubanietis in 2000-2012].