14 06 1941

Аудзе Зигрида родилась в 1928 году.

До 1941 года наша семья жила в Вентспилсе.

Отец умер в 1942 году в Вятлаге.

( страница 92 )

страница 90

До 1941 года наша семья жила в Вентспилсе. Мой отец Александр Аудзе был человек общественный - заместитель командира морских айзсаргов, командовал пожарными, играл в театре, пел в хоре. Мама не работала, так как в семье было двое детей. Брат Иваре на 2, 5 года старше, закончил 6-й класс Вентспилсской средней школы, я закончила 4-й класс.

А потом наступила роковая ночь 14 июня 1941 года. Я, ребенок, восприняла случившееся не очень трагически. На вокзале увидели вереницу вагонов, там нас разлучили - отца и брата посадили в один вагон, нас с мамой - в другой. В вагоне было много вентспилсчан. Крестная Анастасия Яункроне тоже. Она рассказала, что арестован и крестный -Адолфс Яункронис, человек военный - начальник Морской погранохраны Латвии. Позже, на самой границе, к нам привели и моего брата. Есть было почти нечего. На вокзалах все бегали за кипятком. Ехали невероятно долго, навстречу шли эшелоны с танками и солдатами, поползли слухи, что началась война. В середине июля нас высадили в Енисейске, на лошадях развезли по разным колхозам. Мы попали в Бархатово. Деревня находилась в очень красивом месте: начинались Алтайские горы, быстрая горная река.

Госпожа Берзиня умела сочинять стихи. Новому месту она посвятила такие:

Бархатово - красота, А для нас юдоль печали.

Сердце наше не причалить.

Русские доставили.

Мы ходили вдоль берега речки и накалывали на вилку налимов. Местную гору мы называли Королевской горой,

в долине было много щавеля. Собирали и ягоды в лесу, но там были тучи мошки. Лето 1941 года пробежало быстро.

Жили в разных местах. Когда мы приехали, местные плакали, потому что им сказали, что везут фашистов. Но когда увидели женщин с детьми, отношение изменилось. Нас приняли в большой дом. Крыша над головой была, но зимой есть было нечего. Когда женщины ходили веять зерно, мама насыпала в сапоги немного. Ездили в соседнюю деревню менять одежду на картошку.

Весной 1942 года настала беда - взяли всех, кому исполнилось 16 лет. Взяли и брата.

Это были очень тяжелые годы. Ели лебеду. Кто выжил, тот выжил.

Мы переехали в районный центр - Вознесенск. Там была семилетка, больница. Мама работала в артели, ей полагалась хлебная норма, мы, дети, пошли в школу. Мы уже чуть говорили по-русски. Учителя были нормальные. Домишко, который нам выделили, стоял без крыши, и когда ночью началась гроза, мы не знали, куда прятаться. Но перед домом был

огород, мы сажали лук и все прочее, как принято у латышей.

Из Вознесенска было легче попасть в Красноярск, и мы с Мирдзой продавали на рынке землянику в березовых туесках. Вязали в пучки лук и тоже продавали. Нам нравилось.

Я уже закончила 7-й класс, когда появились слухи, что приехала комиссия, которая повезет детей в Латвию. Мамы наши ездили в Красноярск, записали нас. В Вознесенске были мы с Мирдзой, маленькая Бригита, Айваре Бекерис и еще один мальчик. В августе сказали, что скоро отъезд, но никто не знал,

страница 91

что комиссия действовала неправильно. В Латвию можно было увозить только эвакуированных детей, а не высланных. Еще в 1944 году детей отбирали, а взрослых отправляли дальше на Дальний Восток. Мама тоже была в списке, но врач признал у нее плохое зрение, и ее оставили.

С нами в Латвию главным в вагоне ехал и Ур-танс, он сам был в лагере, потом его выслали в Красноярск. Выехали в середине августа, спали по очереди, в три смены, присматривали за малышами - Бригитой, Айварсом, Зигурдсом Заровскисом из Лиепаи.

Мамы остались в Вознесенске. Расставаться было жаль, но мама настояла. С дороги я посылала маме письма. Вот одно от 1 сентября:

«Стоим в Москве, на вокзале. Главный сказал, что Москву показать нам не сможет, мы плохо одеты. Сегодня утром собрались идти сами - четыре девочки и один мальчик (это был мой будущий муж). Спустились в метро, красота там, доехали до Красной площади и видели мавзолей Ленина, но он был закрыт. Обошли вокруг Кремля, видели золотые звезды. Очень большое сообщение - автобусы, электрические трамваи и мосты. Стояли у Мо-сква-реки, она очень красивая. На метро вернулись обратно, поднимались по скользящей лестнице, для нас, детей, это было чудо.

Сегодня получили продукты: очень много хлеба, белого и черного, рыбу, жир, сахар, и нам хватит с лихвой. Дорогая мамочка, заканчиваю, потому что девочки бегут на станцию и бросят».

3 сентября около 9 вечера переехали границу Латвии и пели. Вышли в Зилупе и спели «Здесь, где качаются сосновые леса». Все были в восторге, но когда поезд двинулся, мы, девочки, стояли у окна, и слезы лились ручьем - вспоминали все. Вспоминали и тех, кого уже нет. В 12 ночи остановились в Резекне, и все, кто не спал, вышли на перрон.

Уртанс купил слив и несколько яблок - первая наша еда в Латвии. В пять стали собираться, не терпелось оказаться в Риге. Некоторых встречали. Нас поделили на группы и отвезли в баню. Ехали по рижским улицам, и трудно было представить, что я уже не в Сибири. И в Риге было много разрушенных домов, и железный мост наполовину разрушен. После бани всю одежду продезинфицировали, нам дали чистую. Мне досталось платье в мелкую клеточку. Я его до сих пор помню.

После бани нас отвезли в детский дом, покормили латвийским белым хлебом с вареньем. Обед

был очень вкусный - мясной суп с хлебом и мусс с молоком. Сказали, что в детском саду пробудем четыре дня.

В Вентспилсе жили мои тетя с дядей, так что остановиться было где. Мы сами поехали на вокзал, а там нас уже встретила тетя. Пошла в 8-й класс, латышский язык я не забыла, так что проблем не было.

Через полгода и мама получила разрешение вернуться, и мы зажили вместе. Она шила, и нам, и другим, и так немного зарабатывала.

В марте 1949 года из нашего класса взяли несколько человек, а осенью 1949 года арестовали маму и посадили в Вентспилсскую тюрьму. В январе перевели в Ригу, в пересыльную тюрьму. В начале января пришли и за мной - я была в школе, училась в 11-м классе. Пришел «славный чекист» Янис Дзинтарс, забрал меня из школы (хорошо еще, что разрешил зайти домой) и упрятал в Вентспилсскую тюрьму.

Сказал, что мы нелегально сбежали и меня отправят к маме. И отправили. Неделю я провела в Вентспилсской тюрьме, потом вагоны с решетками на окнах - до Москвы. А там «черный воронок» доставил меня в Бутырки, потом снова поезд - Куйбышев, пересыльная тюрьма. Это было просто ужасно - старая конюшня с нарами. В супе плавали капустные листья и рыбьи головы. Из разговоров со старыми сидельцами выяснилось, что на следующую ночь после нашего приезда зеки пробили стену и прорвались в женскую камеру, охранники не могли с зеками справиться. К счастью, нас это миновало.

Следующая пересыльная тюрьма была в Красноярске - огромная, старая, жуткая. Туда я попала почти одновременно с мамой. Потом еще дальше на восток - в Канск, где я просидела месяц в одной камере с ворами.

Наконец в конце марта меня перевезли в поселок Байкан Абанского района. Одна улица в тайге. Нам дали маленький домик, где жили четыре семьи: Стуриши (старые муж и жена), девушка (тоже второй раз высланная), Бривниексы и я. Я ходила в тайгу сочить смолу. Маму на работу не посылали, идти по тайге с полным ведром трудно. А еще страх перед медведями! Одного я даже видела - со мной был хозяйский пес, и он принялся громко лаять. Тайга красива только в мае, когда все цвету, нет комаров и мошки, потом «сетка» на лице, и ты ничего не видишь.

Год проработала, потом познакомилась с Янисом. Он жил в центре Абана, в 30 километрах от нас, там было очень много латышей, выслан-

страница 92

ных вторично. Познакомились на Новый год. В 1952 году решили, что поженимся. В 1953 году у нас родился сын Эдгаре, а в 1954 году мы переехали в Красноярск.

Муж устроился на Сибирский комбинат тяжелого оборудования наладчиком, я работала в порту. В порт поступали необходимые для Севера продукты, вывозили медь, кобальт и никель. Жили мы уже нормально. В 1955 году родилась дочь Бригита.

Сейчас, когда я вспоминаю то трудное время, все пережитое, потерю близких, понимаю, что нам с мамой повезло, что мы выдержали и вернулись в Латвию. Брата, когда его забрали в 1942 году, отправили в Игарку, через год мы получили известие, что он умер. До этого он прислал несколько писем, где писал, что рыбачит на озерах. Вероятно, латыши взяли несколько рыбин, так как питаться было нечем. Но во время проверки это «страшное преступление» открылось, и многих посадили в тюрьму. Там от воспаления легких он и умер. Брату было 18 лет. И крестная моя умерла в 1943 году. Она узнала о смерти мужа и решила, что жить ей больше не стоит: вышла в мороз на улицу, простудилась и умерла.

Отца в последний раз видела на вокзале в Вентспилсе. От отца получили несколько весточек, так как вентспилсские евреи узнали адрес, куда нас выслали. Отец писал по-русски, иначе было нельзя, и первое письмо получили через посредника. Вот это письмо написано в апреле 1942 года: «Все время

после разлуки я думаю только о Тебе и о детях. Зигрида с Тобой. А Иваре? Его ведь забрали от меня в дороге. Я верю, что все хорошо. Что касается меня, я всегда в хорошем настроении, а значит, и чувствую себя молодцом. Работаю сейчас в конторе, кормят хорошо. Я даже поправился. (Вот как надо было писать - поправился.) Со мной вместе Краулис, Рубенис, Ролавс, Карклиньш, Майгонис. Все работаем и ждем лета, будет теплее и легче, и надеюсь, мы увидимся. Главное - береги здоровье! Это самая большая ценность.

Очень прошу узнать адрес моей жены и, если возможно, адрес сестры Нади и передать это письмо или привет. Жду - Саша».

Следующее письмо написано 9 июня 1942 года: «Сегодня проснулся с первыми лучами солнца. Первым делом - мыться. Беру полный котелок холодной воды и, как утка, выливаю ее себе на голову. Вы ведь знаете, как я люблю воду, но здесь ее так мало. Устроился снова на нарах и пишу Тебе письмо. Остальные еще спят. Потеплело, идет дождь, комаров уйма, от них никуда не спрятаться - пьют наше малокровие, но нас это не беспокоит. Цветы цветут, пчелы собирают мед, и весь божий мир радуется своему существованию. Чем занимаются дети? Главное, моя дорогая Зигрида? Жду от Тебя писем, но они не приходят. (Часть письма неразборчива.) В свободное от работы время мы говорим о рыбалке, охоте, о сборе грибов... О том, как готовить из них еду, что каждый из нас предпочел бы. Лично я - картофельное пюре с сосисками и соусом, простоквашу или молоко с брусничным вареньем и суп из свежих овощей... Какое счастье!!!»

Отец умер в 1942 году в Вятлаге.

Наконец настал заветный день, когда мы узнали, что нам выдадут паспорта, и мы сможем или вернуться на родину, или остаться на севере. Мы твердо знали - поедем домой! В 1957 году там началась эпидемия детского паралича, и мы с мамой и детьми приехали первыми, боялись, что дети заболеют. Через несколько месяцев приехал муж. Поехали в Вентспилс - это моя родина. О пережитом в те времена никому не рассказывали, каждый скрывал все, как мог. И когда на работу устраивались, об этом не писали, ведь от места могли и отказать. Я пошла на стройку, там были мои друзья и школьные товарищи.

В Вентспилсе у меня родилась еще одна дочка, вот у нас и выросли трое детей. В 2002 году сыграли золотую свадьбу.

Audze Zigrīda Aleksandra m.,
dz. 1928,
lieta Nr. 14399,
izs. adr. Ventspils apr., Ventspils, Mārtiņa iela 4 ,
nometin. vieta Krasnojarskas nov., Sovetskas raj.,
atbrīvoš. dat. 1957.07.01

Audze Aleksandrs Kristapa d., dz. 1894, lieta Nr. 14399, izs. adr. Ventspils apr., Ventspils, Mārtiņa iela 4

Аудзе Александр Кристапович умер в Вятлаге 16 7 42 страница 665 Aizvestie

 Для поиска дела по дате рождения или букв имени и фамилии используем запрос

на сайте http://www.lvarhivs.gov.lv/dep1941/meklesana41.php

Дети Сибири ( том 1 , страница 90  ):

мы должны были об этом рассказать... : 
воспоминания детей, вывезенных из Латвии в Сибирь в 1941 году :
724 детей Сибири Дзинтра Гека и Айварс Лубаниетис интервьюировали в период с 2000 по 2007 год /
[обобщила Дзинтра Гека ; интервью: Дзинтра Гека, Айварс Лубаниетис ; 
интервью расшифровали и правили: Юта Брауна, Леа Лиепиня, Айя Озолиня ... [и др.] ;
перевод на русский язык, редактор Жанна Эзите ;
предисловие дала президент Латвии Вайра Вике-Фрейберга, Дзинтра Гека ;
художник Индулис Мартинсонс ;
обложка Линда Лусе]. Т. 1. А-Л.
Точный год издания не указан (примерно в 2014 году)
Место издания не известно и тираж не опубликован.
- Oriģ. nos.: Sibīrijas bērni.

ISBN	9789934821929 (1)
	9789934821936 (2)
Oriģinālnosaukums	Sibīrijas bērni. Krievu val.
Nosaukums	Дети Сибири : мы должны были об этом рассказать-- / воспоминания детей, вывезенных из Латвии в Сибирь в 1941 году обобщила Дзинтра Гека ; интервьюировали Дзинтра Гека и Айварс Лубаниетис ; [перевод на русский язык, редактирование: Жанна Эзите].
Izdošanas ziņas	[Rīga] : Fonds "Sibīrijas bērni", [2014].
Apjoms	2 sēj. : il., portr. ; 30 cm.
Saturs	Saturs: т. 1. А-Л -- т. 2. М-Я.

9789934821912 (2)
Oriģinālnosaukums	Sibīrijas bērni. Angļu val.
Nosaukums	The children of Siberia : we had to tell this-- / memories of the children deported from Latvia to Siberia in 1941, compiled by Dzintra Geka ; [translators, Kārlis Streips ... [et al.]].
Izdošanas ziņas	Riga : "Fonds Sibīrijas bērni", 2011-c2012.
Apjoms	2 sēj. : il., portr., kartes ; 31 cm.
Piezīme	Kartes vāka 2. un 3. lpp.
	"L-Ž"--Uz grām. muguriņas (2. sēj.).
Saturs	Saturs: pt. 1. A-K : [718 children of Siberia were interviewed by Dzintra Geka and Aivars Lubanietis in 2000-2007] -- pt. 2. L-Z : [724 children of Siberia were interviewed by Dzintra Geka and Aivars Lubanietis in 2000-2012].