14 06 1941

Андренс Юрис родился 2 августа 1923 года в Риге.

Когда мне исполнился год, родители переехали в Юрмалу.

Отец работал в уголовной полиции.

Я учился в Дубулты, в Меллужской средней школе.

 страница 53

Родился я 2 августа 1923 года в Риге. Когда мне исполнился год, родители переехали в Юрмалу. Отец работал в уголовной полиции. Я учился в Дубулты, в Меллужской средней школе. В 1934 году отца перевели в Ригу. Я уже был в предпоследнем классе гимназии и 14 июня должен был сдавать последний экзамен - геометрию.

Учился до часу ночи. Проснулся от страшного стука в дверь, и кто-то по-русски сказал: «Вставай!». Помнится, были там и два латыша в штатском. Мама собирала чемодан, а один молодой парень схватил с кровати одеяло, расстелил на полу, открыл шкаф, двумя руками достал одежду и бросил на одеяло, сказав: «Вот так надо собираться!» Связали и второй тюк. Внизу нас ждал грузовик. В нем уже сидели люди. Моросил дождь. Повезли нас в Торнякалнс, на путях стояли составы. Большая благодарность тому человеку, который показал, что надо брать с собой, это спасло нам жизнь! У нас был товар, который мы меняли на еду.

Посадили нас в товарные вагоны, с нарами. У меня записаны все имена и фамилии - нас было 26 человек. Старшим по вагону назначили моего отца. Всю дорогу ехали вместе. Выехали 15 июня в час дня. В Огре поезд остановился, двери открылись. По перрону ходили люди, можно было бежать, но нам это и в голову не пришло. В России на всех остановках был кипяток и холодная вода. Нам дали два ведра, мы бегали за водой. Естественные нужды справляли под вагонами. Превратили нас в скотину.

1 или 2 июля прибыли в Канск, ночевали на территории местной школы -на улице, на скамьях. Начали прибывать представители из колхозов, отбирали себе людей. Погрузили нас в машину

и повезли в горы. В Абане пробыли два-три дня. Самое замечательное было, что нас отвезли в баню, вымылись как следует. Потом восемнадцать человек погрузили в два газика и повезли в тайгу, за 60 километров, в село Долгий Мост. Там строили шоссе. Вечером, когда мы приехали, сбежалась вся деревня, как на цирковое представление, - «фашистов привезли»...

Переночевали в конторе. Потом выделили нам старую постройку в конце деревни. Мы назвали ее «латышской хатой». Осенью перешли жить к русским - в закуток. Латыши не привыкли жить в куче. Мы с отцом помогали хозяйке, муж ее был на фронте. Работали в колхозе. Было нас пятеро мужчин - Адамовиче, два Андренса, Франкс, Бирз-ниекс. Зимой заготавливали дрова для магазина. Весной - чурки для тракторов. Летом заготавливали сено, рыли силосные ямы.

В первую зиму всех старших по вагону отправили в лагерь, про отца почему-то забыли, и он остался с нами. Весной мама одна прошла 60 километров через тайгу в Абан. Утром пришла. В начале июня 1942 года сообщили, что надо уезжать. Побежали на мельницу, смолоть зерно. У нас был целый мешок муки. Тащили с собой. На следующий день лошадьми нас доставили в Абан. Там умерли две латышки -Струнка Анна из Риги и женщина из Тукумса, отец ее работал в железнодорожной полиции.

Пешком дошли до Канска, потом поездом ехали до Красноярска, там был большой лагерь - немцы, калмыки и латыши. Пробыли там пять или шесть дней. Грузили и уголь. Потом нас повели на берег реки, где стояли баржи и лихтеры. На лихтере нас было 3000 человек. В караване было, вероятно, 11 барж

страница 54

и буксир впереди.

Во время шторма порвался трос, караван распался. Через пару дней поплыли дальше, до Дудинки, примерно 2000 километров. Плыли недели две. Часть людей высадили в Игарке.

Нас высадили в Пшеничном - в четырех километрах от Дудинки. Поделили на группы и повели на рыбоперерабатывающие пункты. Мы работали в Заостровке. Бригада латышей - 14 человек. Поставили палатку. Вели жестокую борьбу с комарами - от них не было никакого спасения. Потом начался период дождей, хлеб не привозили. Ели рыбу, запрещалось, но мы пекли и ели.

Пришел пароходик, набирал людей на стройку. Мы с мамой записались, отец остался ловить рыбу. Строили помещение для засолки рыбы. Приехал один начальник, велел разобрать, приехал другой -велел строить. Там мы не голодали, разве что ветер продувал барак насквозь. Как-то поехали с бригадиром за гвоздями, за печкой и еще за чем-то. Бригадир остался у своей Маруси, а мою лодку спихнул в воду, велел возвращаться самому. Дул сильный

ветер, лодка нагружена с верхом, она и «белькне-ла». Сам еле выбрался, а ценный груз ушел на дно. Прошел три километра пешком, рассказал. начальство вызвало подмогу, и все уладилось.

В магазин ходили в Дудинку. На берегу реки всегда работали заключенные - собирали камни и  старались укрепить берег. Это было бессмысленно, так как волны все вымывали. Однажды отдал им пачку махорки. Нам выдавали табак, но курили только четверо, остальное делили - за это мне достались две пары сапог. Табак ценился.

Отправили нас в Дудинке, там стоял пароход «Монреаль», строили нары в трюме. Через некоторое время набрали людей, посадили на этот пароход и отвезли в Хатангу. Приехал отец с рыбных промыслов. В сентябре нас отвезли в Дудинку , где стоял большой океанский пароход. Посадили нас на немецкий пароход «Фридрих Энгельс». Около 300 человек. Там же стоял транспортный корабль с подпорченной « физиономией» и двумя пушками.

страница 55

Везли нас в Хатангу, попали на Диксон. Несколько дней стояли в порту, дальше ехать было опасно, впереди был немецкий крейсер. В нас проснулась надежда, что везут в Америку, требуют нас освободить. Но это была лишь мечта. Сами организовали бригады и выгружали из трюмов лес, стройматериалы и продукты из США. Меня поставили на кран, я был парнишка ловкий.

Кормили три раза в день, как королей. Супа давали, сколько хочешь. И ели, сколько хотели, зато и пришлось потом «побегать». Выгружали пароход две недели. В бригаде были отличные ребята, нас хотели даже оставить на Диксоне, но КГБ не дал разрешения, и нас отвезли в Усть-Порт. Высадили 3 октября, а ночью мороз минус 20 градусов. Палатка - посередине бочка вместо печки. Воровали уголь, чтобы не замерзнуть.

Неизвестно было, что с нами делать. В палатках прожили недолго, переселились в старый барак. Остальные ждали, пока построят землянки. В ту зиму многие умерли. Мое место было на втором этаже, в углу. Спали в одежде. Мы с отцом начали работать в строительной бригаде. Прислали стандартные домики, надо было их собрать и растопить землю для свай. Строили мы холодильник для рыбоконсервной фабрики.

В декабре подхватил бронхит, потерял голос. Молодая русская докторша, Арина Николаевна, хороший человек, освободила меня от работы на два месяца. Женщины и девушки с утра до вечера таскали в гору уголь и соль, позже стали работать на фабрике. Продукция шла в Москву. Рыба была хорошая, лососевых пород. Зато у самих с едой было плохо. Это были трудные годы. Жили впроголодь. Хлеба давали 600-800 граммов в день. В месяц 1-1,5 килограмма крупы, 700 граммов масла, 700 граммов сахара, 3 килограмма рыбьих голов и 100 граммов табака. Можно было выбирать - не брать продуктов и три раза в день питаться в столовой. Утром там давали чай с булкой, в обед жидкий суп, котлету или рыбу и чай или компот, вечером хлеб. Этим и надо было обходиться. На морозе, одежда хлипкая, работа тяжелая. Все время сверлила одна мысль - где бы чего поесть, достать хоть кусок хлеба. Если хорошо попросить, иногда могли выдать и завтрашнюю порцию. Это было ужасно. Думал -неужели настанет время, когда я смогу съесть столько, сколько захочу.

Закончилась война. Улучшилось снабжение. И мы приноровились - ловили петлей куропаток.

Позже мама стала заведующей складом. Я работал плотником, учетчиком, нормировщиком, рыбоприемщиком, истопником, машинистом паровой машины. Надежды на возвращение домой не было, нам сказали, что высланы мы на вечное поселение. Правда, в 1946 году одна девочка из Усть-Порта уехала в Латвию, сейчас она живет в Риге. Но у отца были проблемы с легкими, мама тоже болела, мы получили справку от врача, которую предъявили в КГБ. Нам сказали, что можем уезжать с Севера. Уехали с последним в ту навигацию пароходом -3 октября 1948 года. Поехали в Дудинку, и хотя в пути сели на мель, успели на большой пароход - в Красноярск. Хотели остаться в городе, но тогда пришлось бы идти с поллитровкой в КГБ. Решили с отцом, что лучше поедем туда, куда нас направили, - за 140 километров в Даурск.

Там был комбинат и швейный цех, меня послали чинить швейные машины. Велели наточить ножницы - наточил обе стороны, после чего они перестали резать.

Директор был хороший дядька,

страница 56

сказал: «Иди столярничать!». Так я начал заниматься деревом. Я женился, жена Беатрисе сидела дома. Родились дети. Мама работала бухгалтером, отец бригадирствовал в столярке, изготавливал мягкую мебель. Он был настоящим спецом - всем требовались кожаные диваны.

В 1953 году все должны были явиться в дом культуры, который находился в бывшей церкви. Там нам сообщили, что умер Сталин, Вождь и Отец. Русские плакали по-настоящему. Началась оттепель - нам позволили свободно передвигаться по области. Но у этой палки было два конца - можешь ехать, но без разрешения или без серьезной причины с работы не уйти. Старого начальника уже не было, молодой не отпускал ни меня, ни отца. Получил отпуск, оформил бумаги и приехал обратно.

Решил бастовать - на работу пришел, сел на верстак, сижу. Прибежал начальник, вытаращил глаза и убежал. Бастовал две недели, тогда он позвал меня и приказал: «Убирайся!» Он определенно куда-то жаловался, но по новому закону нас следовало от

пустить с работы, если мы изъявим желание. На последнем пароходе добрался до Красноярска. Там знакомые устроили меня на небольшой фабрике столяром. Беатрисе делала чемоданы из фанеры, оклеивала изнутри обоями.

Нам дали комнатку. Заработать можно было хорошо. Начали строить дом. Начальник был хороший - еврей. Нам помогли с материалами. Сам делал окна.

Отец писал заявления об освобождении, но из Риги пришел ответ, что он освобождению «не подлежит». Местные сказали - продолжай писать. Мы уже фундамент дома заложили, когда пришел отец и принес постановление - 29 августа 1959 года мы освобождены. Что делать? Конечно, ехать домой! Все ликвидировали как можно быстрее. Оформили паспорта и воинские документы, продали дом, купили билеты и уехали в Латвию. Другие остались.

В Ригу приехали 26 октября. В 1941 году вывезли троих членов семьи Андренсов, вернулись -шестеро.

Andrēns Juris Voldemāra d.,
dz. 1923,
lieta Nr. 16405,
izs. adr. Rīgas apr., Rīga, Tallinas iela 30-9 ,
nometin. vieta Krasnojarskas nov., Abanas raj.,
atbrīvoš. dat. 1957.09.12

Andrēns Voldemārs Emīla d.,
dz. 1894,
lieta Nr. 16405,
izs. adr. Rīgas apr., Rīga, Tallinas iela 30-9 ,
nometin. vieta Krasnojarskas nov., Abanas raj.,
atbrīvoš. dat. 1957.09.12

 Для поиска дела по дате рождения или букв имени и фамилии используем запрос

на сайте http://www.lvarhivs.gov.lv/dep1941/meklesana41.php

Дети Сибири ( том 1 , страница 53  ):

мы должны были об этом рассказать... : 
воспоминания детей, вывезенных из Латвии в Сибирь в 1941 году :
724 детей Сибири Дзинтра Гека и Айварс Лубаниетис интервьюировали в период с 2000 по 2007 год /
[обобщила Дзинтра Гека ; интервью: Дзинтра Гека, Айварс Лубаниетис ; 
интервью расшифровали и правили: Юта Брауна, Леа Лиепиня, Айя Озолиня ... [и др.] ;
перевод на русский язык, редактор Жанна Эзите ;
предисловие дала президент Латвии Вайра Вике-Фрейберга, Дзинтра Гека ;
художник Индулис Мартинсонс ;
обложка Линда Лусе]. Т. 1. А-Л.
Точный год издания не указан (примерно в 2015 году)
Место издания не известно и тираж не опубликован.
- Oriģ. nos.: Sibīrijas bērni.