14 06 1941

Алкс Андрис родился в 1937 году.

У меня было 2 брата и сестра.

Старший брат тоже жив.

В 1941 году нас арестовали в Риге, на улице Заубес, 2.

Мне было 4 года.

Отвезли нас на станцию Шкиротава , там рассортировали.

Alks Andris Oskara d.,
dz. 1937,
lieta Nr. 15703,
izs. adr. Rīgas apr., Rīga, Zaubes iela 2-1 ,
nometin. vieta Novosibirskas apg., Parabeļas raj.,
atbrīvoš. dat. 1946.07.15

страница 35

Я родился в 1937 году. У меня было два брата и сестра. Старший брат тоже жив.

В 1941 году нас арестовали в Риге, на улице Заубес, 2. Мне было четыре года. Отвезли нас на станцию Шкиротава, там и рассортировали. Расстались с отцом, а мать Милду с четырьмя детьми посадили в вагон.

Условия были страшные. Воды давали ведро в день. Обходились тем, что с собой взяли. Были там и матери с младенцами. Те, кто кормил своего, кормили и еще одного.

Довезли нас до Томска, дальше на баржах. Лето было жаркое, дети умирали, мертвых выбрасывали за борт.

Доставили нас в Парабель-Нарым, где был завод. Поселили в бараке с дырявыми стенами. Топить не разрешали даже обрезками, которые валялись вокруг. Однажды, когда я замерз, взял обрезки, так охрана набросилась на меня с кулаками. Собирали сучья и топили.

Всех вывезенных направили на работу. Мою мать (она была врач) поставили укладывать шпалы. Старшему брату Модрису было 14 лет, он работал на заводе, колол дрова, потом стал истопником, потом механиком.

На зиму сняли комнату в Нарыме, все же теплее. А Модрису и маме надо было шагать три километра до завода.

Голод описать невозможно. Тем, кто работал, выдавали паек - хлеб, а мы ели все, даже хвою. Летом сажали картофельную шелуху и турнепс. Из турнепса варили суп. Летом с братом Дзинтрисом ходили рыбачить на приток Оби. Ни лески, ни крючков у нас не было. Выдергивали волос из конского хвоста. Блесны

делали сами. За три рубля купили старую лодку, починили и плавали по реке.

Зима 1942 года была суровая. Сестра Лайма заболела - корь и воспаление легких. Мама пыталась ее лечить. Не помогло. Сестренка умерла 25 декабря у мамы на руках. Что мама чувствовала - не рассказать. Похоронили в самодельном гробу. Удивительно, но люди приходили выразить сочувствие. Мать Рафаила Розенталя принесла горсточку кофе. Мы были благодарны за участие.

Никакой медицинской помощи на заводе не было.

Мама в отчаянии писала латышам по всей Сибири письма: «Латыши, держитесь! Надейтесь -США нам помогут!» Зимой 1944 года ее за это арестовали, отвезли в районный центр Парабель, где судили за антисоветскую агитацию. Свидетелями были латыши... Приговорили маму к 10 годам лагерей - с 1944 по 1954 год. Их она отбыла в Тайшете - в лучших условиях, чем в ссылке. Там она как педиатр наблюдала за детьми заключенных. Переписывались редко, из-за цензуры.

Когда маму арестовали, мы остались втроем. Мне было семь лет.

В 1944 году пошел в школу. Не умел ни читать, ни писать, два года промучился. В 1946 году появились слухи, что сирот отправят в детский дом. Я сиротой не был - мать в тюрьме, с отцом переписывались. Но в 1946 году один (без разрешения, без билета, с буханкой хлеба и 30 руб. в кармане) и я сел на пароход, шедший в Томск.

В Томске меня поместили в детский дом для глухонемых. Спал на полу в углу. Хлеб дети у меня отобрали. Прожил там два месяца, оттуда нас повезли в другой детский дом. Загрузили в товарные вагоны.

страница 36

С нами были две молоденькие учительницы. Выдавали одно печенье на день. Не съедали - на станционном базарчике продавали за рубль и покупали хлеб.

Ехали, ехали, пока не приехали в Москву, где нас поместили в детский дом: вымыли, постригли, выдали одежду. Обуви не было. До Риги ехали в пассажирском вагоне, около 70 детей.

В Риге нас направили в детский дом на улице Кулдигас. Директор Делиньш выдал нам обувь. Записал рассказ каждого о пережитом. Позже из чека искали эти свидетельства, но не нашли.

Однажды в детском доме, когда мыл пол, потерял сознание - это был приступ малярии. Очнулся в чистой постели, рядом сидела женщина, около кровати лежал белый хлеб с колбасой и вишни. Узнал, что женщина эта - прислуга Екабса Граубиныпа. А он был крестным отцом Дзинтриса и взял меня к себе. Лечил меня гомеопат д-р Лукине. Когда выздоровел, пора было идти в школу, в 3-й класс. Было нелегко, русский язык я знал, а в математике и в грамматике ничего не понимал.

А пятый школьный год я провел в Лубане, где жил наш родственник. Я помогал ему нянчить годовалого ребенка. Пас скот и учился в местной школе. Жил он в бедности, налоги были большие. В школе в одном помещении учились все четыре класса, учителя - Шмитиньш и Хербста - придерживались странных методов воспитания: били

линейкой по спине и по пальцам. Было больно, но я благодарен, «вбили» в меня основательные знания.

Дзинтрис приехал в Ригу через три месяца после меня, учился и жил у Екабса Граудиньша.

Позже мы узнали, что отца приговорили к 8 годам лагерей (в Пермской области) за саботаж.

Он отсидел шесть с половиной лет. Потом его отправили на золотые прииски. В 1949 году отца выпустили на вечное поселение в Северо-Енисейск. Вначале он ходил на лесоразработки, потом работал санитаром в лагерной больнице.

Когда у какого-то большого начальника умирала жена, никто в этих примитивных условиях не брался ее оперировать. Отец взялся, и она осталась жива. И отец стал главным хирургом Устьсильгин-ской больницы, своим трудом добившись большого уважения. Он имел право снимать в кухне пробу блюд. И экономил свой паек, который отдавал другим. Отец отобрал себе помощников из шахт - литовских студентов медицины. Справлялся со всеми операциями.

Отец хотел собрать семью. В 1949 году он позвал к себе меня и Дзинтриса. Отправились в Северо-Енисейск. Доехали до Красноярска, оттуда самолетом. Спустя восемь лет я встретился с отцом. Я пошел в 6-й класс, велели написать диктант - в нем было 44 ошибки. Но удалось уговорить, чтобы меня приняли в школу. Закончил 6-й и 7-й класс. Был и серьезный разговор с отцом - идти работать или учиться. Я сказал, что хочу учиться. Среднюю школу я закончил без троек.

Модрису было тогда 19 лет, он работал на заводе. Дзинтрис учился в 10-м классе, учился отлично. В Риге по ошибке ему выдали паспорт, и после окончания школы он поехал в Томск, где собирался поступать на медицинский факультет. Но во время экзаменов его арестовали, паспорт отобрали и отправили обратно, на золотые рудники. Так он потерял пять лет.

В 1954 годуя окончил школу. Сталин умер, надо было получать паспорт. Велели идти к коменданту. Прихожу - сидит пьяный майор. Показал «бумажку», что я добровольно приехал к отцу. Он велел выписать паспорт.

Вступительные экзамены вместе с Дзинтрисом сдавали в Красноярске. Потом была мандатная комиссия. Спросили, почему не комсомолец, и тут же сами ответили, что принять не могут. Потом спросили, кто мой отец.

страница 37

Узнав, что Алкс, похвалили: «Алкс лучший хирург на Севере, у такого отца не могут быть плохие сыновья».

В институте учились отлично, но тень образа врага висела надо мной все время. Стипендию не платили до 3-го курса, но потом как отличнику стали платить. Институт окончил с «красным» дипломом. Два года проработал в селе Шалинское Манского района. Там был большой травматизм, но хирургию я осваивал у отца.

В 1954 году мама освободилась из заключения и перебралась к отцу. Отец добился. Мама приезжала и к нам с Дзинтрисом в Красноярск. В тот день я шел домой и знал, что мама дома. Но она ушла в магазин. Пошел ее искать. В магазине ко мне подошла женщина небольшого роста в фуфайке. Не обнялись, не заплакали, взялись за

руки и просто пошли домой. Мама провела у нас только одну ночь, потом стала работать врачом в детском саду. Отпуск мы проводили вместе с отцом и матерью.

Тогда реабилитированным платили хорошую зарплату, да еще северная надбавка. В 1961 году отцу исполнилось 60, пенсию ему назначили хорошую -120 руб. в месяц. Уже в следующем году отец уехал в Ригу. На родину вернулся и Модрис.

В 1960 году я закончил институт, потом аспирантуру, защитил диссертацию. В 1966 году переехал в Новосибирск, успешно работал в кардиохирургии.

В 1973 году вернулся в Латвию. И жена была латышка - Иевиня. Сын родился в Новосибирске. И тогда жена сказала: «Хватит, еду в Ригу!» Уехали домой...

Дети Сибири ( том 1 , страница 35  ):

мы должны были об этом рассказать... : 
воспоминания детей, вывезенных из Латвии в Сибирь в 1941 году :
724 детей Сибири Дзинтра Гека и Айварс Лубаниетис интервьюировали в период с 2000 по 2007 год /
[обобщила Дзинтра Гека ; интервью: Дзинтра Гека, Айварс Лубаниетис ; 
интервью расшифровали и правили: Юта Брауна, Леа Лиепиня, Айя Озолиня ... [и др.] ;
перевод на русский язык, редактор Жанна Эзите ;
предисловие дала президент Латвии Вайра Вике-Фрейберга, Дзинтра Гека ;
художник Индулис Мартинсонс ;
обложка Линда Лусе]. Т. 1. А-Л.
Точный год издания не указан (примерно в 2015 году)
Место издания не известно и тираж не опубликован.
- Oriģ. nos.: Sibīrijas bērni.

The Occupation of Latvia [videoieraksts] = Оккупация Латвии : 
(1917-1940 годы) : видеофильм / реж. Дзинтра Гека ; авт. Андрис Колбергс.

Точный год издания не указан
[Диск включает 3 части: 1 ч.: 1917-1940 годы ; 2 ч.: 1941-1945 годы. ; 3 ч.: 1946-1953 годы]На обложке ошибочно указан исторический период: (1917-1940 годы), относящийся только к первой части.
Весь рассматриваемый период: 1917-1953 годы
Регионы: PAL